Ярослав Бабкин: Grim Reaper

— Думаю, горничная ошиблась… Корнелиус сразу узнал местность. Разве что кустарник начал желтеть и стал казаться не столь густым из-за начавшегося листопада. Вот у этого ручейка Зильбер разговаривал с Виллемом перед тем как тот исчез. Неужели снова придется ставить лагерь в том же самом месте… Впрочем, выбора особого не было. Более удобного места для ночевки в округе не найти.

— Эй, смотрите! — в крике чувствовалось что-то истерическое. Все поспешили к кричавшему, это был весельчак Георг. Его обычный оптимизм исчез бесследно, лицо стало бледным, а в глазах читался ужас. Он указывал на что-то розовевшее среди кучи сучьев и веток, скопившихся между двумя валунами. Приглядевшись, Корнелиус понял, что это череп. Человеческий череп. Капрал Поттенбакер нагнулся и вытащил из-под веток какую-то рваную тряпку. На черном фоне ткани виднелся серебристый шеврон и шифровка XII. Знак различия старшего кавалериста 12-го полка…

— Значит, он все-таки не сбежал, — пробормотал подошедший Зильбер, — не знаю, как это принято у индейцев, но, думаю, надо его похоронить. Бедняга Виллем.

— Он вечно что-то говорил о духах, которые его преследовали… — пробормотал Георг.

— Отставить, — рявкнул Зильбер, — нет никаких духов и привидений. Он пытался уйти, упал со скалы и сломал шею, а остальное сделали стервятники и койоты. Было ясно, что в версию о том, что проводник-индеец просто так упал со скалы и свернул себе шею, не верил даже сам вахмистр. Похороны останков Виллема и начавшийся дождь вынудили их остаться на месте на целых три дня. Утро четвертого не обещало ничего нового. Небо затягивали мутно-серые облака, из которых мелкой крупой сыпалась морось.

— Сегодня твоя очередь, — Поттенбакер протянул котелок Корнелиусу. Походы за водой стали самой непопулярной обязанностью в лагере. Ван-Вейден, вздохнув, взял котелок и двинулся к тропе.

— Винтовку возьми, — крикнул ему вслед капрал.

— Серебряные пули дашь? — проворчал Корнелиус, но винтовку взял. Армейский чиновник смотрел на Яна Мертенса поверх очков.

— Мы с исключительным уважением относимся к помощи, которую Ваша электротехническая корпорация оказывает нашим вооруженным силам в это нелегкое время, однако я не понимаю…

— Это я не понимаю, — взорвался Мертенс, — что значит «пропал без вести, и на этом основании исключен»? Если убит, это должно быть известно, если пропал в бою, то на каком основании исключен? Вы подозреваете моего друга в дезертирстве? Тогда я Вам прямо скажу, что это невозможно.

— Вы даже не представляете, чего только не бывает возможно… — вздохнул чиновник.

— Тем не менее, я настаиваю на объяснениях.

— Я не могу их Вам предоставить.

— Почему?!

— Это представляет собой дело исключительной важности, не подлежащее огласке.

— То есть механизмы для новейших подводноплавающих судов представляют меньшую важность и могут быть мне доверены, а перестрелки с индейцами в Скалистых горах — нет?

— Вы крайне наивны, мой друг…

— Если Вы не в состоянии ответить на мои вопросы, мне не остается ничего иного, как обратиться с запросом к депутату от моей провинции, и вот тогда дело точно приобретет огласку.

— Не стоит меня шантажировать.

— Что ж, давайте придем к взаимовыгодному решению.

— Хорошо. Ваш друг вместе с другими был отправлен на ответственное задание, с которого не вернулся.

— А другие?

— Они тоже не вернулись…

— И это повод записать их в дезертиры?

— Никто не записывал…

— Вы исключили их из списков.

— Это необходимая формальность, войсковая часть передислоцируется в новое место, мы должны были как-то оформить их отсутствие…

— Вы меня поражаете. Люди посланы Вами в бой, и одновременно из-за бюрократических формальностей списаны не то в партизаны, не то в дезертиры! Чиновник поморщился.

— Поверьте, если они вернутся, мы немедленно восстановим…

— Может, не стоило исключать? Вы отдаете себе отчет, что уже послали их родственникам документы?

— Лично я, — чиновник, сделал на этом особое ударение, — так вот лично я, против этого возражал.

— Вы знаете, мне совершенно не интересно, возражали лично Вы или нет, меня волнует результат. Чиновник снял очки и старательно протер их салфеткой. Его лицо выражало глубоко оскорбленную невинность…

— Хорошо, — сказал он, закончив протирать стекла, — я сделаю все от меня зависящее, чтобы ваш друг и остальные были восстановлены в списках, и их родные были уведомлены о случившемся… хм-м-м… недоразумении. Изабель внезапно проснулась. В спальне было уже светло, через окно в комнату лилось яркое сентябрьское солнце. Она не могла понять, что ее разбудило, но это что-то было связано с Корнелиусом… «Наверное, кошмар приснился» — подумала она. Изабель протянула руку к стоявшему на столике кувшину с водой, но тот выскользнул из пальцев и разбился… На секунду ей показалось, что она находится не дома, а где-то далеко, насколько далеко, что солнце там еще не взошло. Вокруг лишь камни и деревья, а среди них бредет крошечная фигурка. «Это Корнелиус» — пронеслось в ее голове, — «но что он делает»? Какая-то мрачная тень отделилась от скалы над головой бредущей фигурки и скользнула вниз, пытаясь схватить его черными когтистыми лапами…