— Все, кто был у Верлы, пошли со мной, — продолжил рассказ Дарли. — Эти лорши подожгли мой дом. Мы быстро потушили огонь.
— Но те, кто это сделал, уже ушли, — добавила Сузи. — Я искала Крега. Дверь в мою комнату была сломана, но в доме никого, кроме…
— Кроме Фивика, — горько сказал Дарли. — Его убили. — Он помолчал, потом добавил: — Мне стали помогать приводить все в порядок, и тут мы услышали первый взрыв на фабрике. Остальные вы знаете.
— Но кто сломал ворота? — неожиданно спросила Сузи. — Они пришли сюда?..
— Да, — ответила Райза, — чтобы показать тело Крега. — И, услышав плач, добавила: — Сузи, Крег умер как товарищ, защищая проводника. Когда ты поймешь, что это значит, то будешь знать, что товарищ может лишь мечтать о такой смерти.
Слова Райзы стали эпитафией Крега, вырезанной на каменной плите, — рядом с именами других членов Кеона, которые отдали жизнь за хрупкую мечту саймов и дженов о жизни в мире.
«Крег амбров Кеон, товарищ».
Каменный мемориал Кеона по традиции содержал книги, в которых записаны имена всех мучеников общин за несколько столетий. Имена членов самой общины вырезались на каменных стенах, и все эти имена будут помнить вечно.
Кладбище Кеона располагалось высоко на холме, откуда открывался вид на всю общину, а теперь и на сталелитейную фабрику. После расчистки деревьев отсюда стал виден и город. И когда Райза одна осталась у могилы Крега, она подумала: «Ты смотришь на единство, мой младший брат… боюсь, что больше такого единства мир не увидит».
Все горюющие по одному шли по тропе от кладбища к зданиям общины. Райза уже выплакала все слезы. Она набросила траурный плащ и принялась за дело — стала готовить освобождение Кеона от себя.
Это означало обучение Сузи. Это означало подготовку бухгалтера. Но прежде всего это означало расставание с Серджи.
Он присутствовал на похоронах, ходил, но испытывал боль. Если бы не его размер и нейгер, он оказался бы неузнаваем: лицо все еще распухло и в кровоподтеках, яркие волосы скрыты под бинтами. Он не мог бриться, и за несколько дней нижняя часть его лица поросла золотистой щетиной. Но он неуклонно выздоравливал. Если и заметно, что нос сломан, это не нарушает впечатления от его мужественной красоты.
Но Райзу волновала не внешность Серджи, а его слух. Через три дня после похорон он отыскал ее у помещения для передач и сказал:
— Я возвращаюсь к работе.
— Ты не можешь, — ответила она, отрицательно качая головой.
— Мне нужно, — настаивал он. — Райза, если я оглох навсегда, то чем раньше научусь с этим справляться, тем лучше. Я не могу вечно жить в тишине и ничего не делать!
Она неохотно разрешила ему присоединиться к ней в работе. Иногда он не понимал, но чаще отказывался понимать то, что не хотел.
В день ее поворотного пункта, после того как Райза накричала на Сузи, Серджи и Геврона, Рикки снял ее с расписания и сказал:
— Займись чем-нибудь другим, чем угодно.
Серджи предложил:
— Давай посмотрим, что на фабрике, — и направился к конюшне, прежде чем она успела возразить. Тепло одевшись, чтобы защититься от морозного осеннего воздуха, они поехали в ярком солнечном свете, любуясь разноцветной листвой вдоль дороги.
Здание фабрики было восстановлено, леса окружали домну. С помощью мощных домкратов подняли корпус домны и восстановили ее фундамент.
Когда показался Серджи, послышались приветственные возгласы: саймы, в основном джанкты, приветствовали выздоровление джена.
Раньше это согрело бы сердце Райзы. Теперь это только раздражало ее: все так тщетно, так хрупко. Стоит этим саймам почувствовать жесткую потребность, Серджи из друга станет добычей.
Вопреки своему желанию она вынуждена была участвовать в разговорах Серджи с саймами, восстанавливавшими домну: ее он понимал лучше, чем остальных. Когда они оставались одни, она научилась компенсировать глухоту Серджи; теперь ей напомнили, что Серджи пострадал потому, что она втянула его в свой безумный проект. Энтузиазм рабочих только способствовал упадку духа Райзы.
Она была рада, когда они наконец оставили фабрику, но не хотела думать о том, что ей предстоит сделать: сказать Серджи, написать и дать ему прочесть, что она покинет Кеон, как только община сможет существовать без нее.
Но когда они въехали в отверстие на месте ворот, сторож («Что он сейчас сторожит?») сверху крикнул им:
— Все вас ищут! У Литит начались роды!
Вдова Недда была в одной из изолированных палат больницы. С ней Дайна и Синта. Ребенок забирал из материнской системы слишком много селина — в последней возможности получить субстанцию жизни. Теперь производить или получать эту субстанцию он сможет только после достижения половой зрелости.
Читать дальше