Дама с ружьем посмотрела на шевелящийся мешок, попятилась к хижине дяди Тома и юркнула в нее.
Если она думала, что я буду играть в футбол ее соплеменниками, то она глубоко заблуждалась. Или ошибалась? Я развязал мешок и выпустил на божий свет двух карликов. Малыши-карандаши были одеты в полотняные серые штаны и рубахи, точь-в точь как ребята, загоравшие в углу двора. Росточку в этих гномах было чуть побольше, чем в моей спрятавшейся избавительнице, но пропорции тела были тоже как у взрослых людей.
Растяпы были эти гномики, растяпы. Иметь огнестрельное оружие и дать засунуть себя в мешок? Кроме того, эта сладкая парочка была парочкой невежд. Едва я их выпустил, как они припустили наперегонки к хижине. И ни здрасьте тебе, ни спасибо, ни до свиданья.
Я начал разглядывать хижину. Зданьице было ниже всякой критики. Халупа, хибара, сложенная из глинобитных кирпичей. Деревянная дверь, навес, окна со ставнями, соломенная крыша, на крыше заурядная кирпичная труба и тарелка-антенна.
Окна, двери, стены - все было великовато для моих знакомых и рассчитано на людей моего роста.
Хотелось кушать. Мне очень хотелось войти в дом и попросить завтрак с обедом и ужином, но я слишком вежливый человек, чтобы войти в дом без разрешения.
Я сел на землю и стал ждать решения арбитражной комиссии. В щелочку двери меня разглядывали. Не знаю, что они ждали. Что я добью раненых в лучших гладиаторских традициях? Те двое так жалобно стонали, что это могло сойти за акт гуманизма. Они застонали еще громче, когда я принялся их перевязывать.
Наконец дверь отворилась, и на пороге я увидел мою лапочку, мою славную, мою хорошую, мою обожаемую, мою сахарную. Да, мою обожаемую и мою сахарную. Только так. Моя лапочка поставила на порог вот такой большой поднос с бутербродами и стаканом белой жидкости. Посмотрела на меня.
- Это мне? - вопросил я и ткнул пальцем в поднос, а потом себе в рот. Моя пигалица утвердительно качнула головой. Я поднялся и направился к закуске. Ел я жадно, немытыми руками.
Ко мне вернулась способность рассуждать. Я сдернул часы с руки и протянул их моей благодетельнице. В худшем случае она могла воспринять это как подарок, в лучшем - распознать артефакт цивилизации и воспринять меня как цивилизованного человека. Отдав часы, я задрал голову и стал выказывать заинтересованность антенной на крыше. К сожалению, моя фея скрылась в доме с моими часами и не видела моей заинтересованности. Я заглянул в открытую дверь.
Как я уже говорил, мотель был рассчитан на постояльцев моего роста, а не на всякую мелочь.
Первое, что бросилось мне в глаза, были очень низкие кушетки и белые шкафы. Убранство первой комнаты напоминало госпитальную палату, только постельное белье и содержимое шкафчиков валялось на полу. Гориллы порезвились вволю.
Хозяев не было видно, но затем я приметил одного.
Смелый снайпер спрятался в куче белья и аккуратно целил мне в лоб из своего игрушечного пистолетика. Я ретировался. С безотказным орудием калибра два миллиметра шутки плохи.
Во дворе произошли изменения. Зеленые мухи размером с воробья слетались на павших бойцов.
Увеличившись, они не стали менее омерзительными, и я старался держаться подальше от жужжащих тварей. Одна муха жужжала особенно громко.
Жужжание усиливалось и перешло в рев.
Я огляделся и увидел крылатую машину. Она быстро приближалась. Наконец средство передвижения зависло над двором, подняло бурю, сдуло мух и начало садиться. С трудом держась на ногах, я не падал и разглядывал творение рук человеческих. Это был не вертолет, как можно было ожидать, а самолет вертикального взлета и посадки, но тоже пузатый. Самолет выпустил три башмака и сел на них. Заглушил двигатели.
Крылатое создание было белым, с двумя рядами белых зеленых лампочек по бокам, без иллюминаторов. Четыре движка, длина корпуса метров восемь, размах крыльев метров десять.
Распахнулась дверца, и на землю упал трап.
Меня потянули за штанину. Это была моя малышка.
Она сделала жест следовать за ней к агрегату. Я послушно полез по трапу.
В кабине было два кресла-ложемента, один пилот и низкий отсек позади кресел с надувным матрацем на полу и привязными ремнями. Когда я протиснулся в кабину, пилот повернул голову и посмотрел на меня. На мгновение я опешил, потом поискал глазами даму. Дюймовочка уже устроилась на матраце и манила меня рукой. Я сел рядом с ней и тоже стал пришнуровываться. Тем временем поднялся трап, и мышеловка захлопнулась. Я проиграл в уме упущенный шанс.
Читать дальше