Фред Хойл: Черное облако

- Как знать? Я ни за что поручаюсь. Слишком мало об этом знаю.

- Скажите мне откровенно, Джон, есть хоть какая-нибудь надежда?

- Может быть. Но мне трудно сказать что-то определенное.

- Тогда вы должны его остановить.

- Попробую. Пойду и поговорю с ним напрямик. Где он?

- В лаборатории. Говорить бесполезно. Его нужно остановить силой. Это - единственный способ.

Мак-Нейл пошел прямо в лабораторию радиосвязи и забарабанил изо всех сил в запертую дверь. Голос Кингсли едва можно было расслышать: - Кто это?

- Это Мак-Нейл. Впустите меня. Дверь открылась. И Мак-Нейл сразу увидел - аппаратура была включена.

- Энн только что пришла и рассказала мне, Крис. Это чистое безумие. Ведь не прошло и нескольких часов после смерти Вейхарта.

- А вы думаете, Джон, я это делаю с удовольствием? Могу вас заверить, я люблю жизнь не меньше вашего. Но на это нужно пойти, и непременно сейчас. Через неделю будет уже поздно, а такую возможность мы, люди, просто не можем позволить себе упустить. После бедняги Вейхарта едва ли кто-нибудь другой отважится, так что это мой долг. Я не из тех храбрецов, которые хладнокровно рассуждают о предстоящей опасности. Если я должен делать опасную работу, то предпочитаю браться за нее сразу - меньше будет времени на неприятные раздумья.

- Все это понятно, Крис, но никому от вашей смерти лучше не станет.

- Глупости. Ставки в этой игре очень высоки, так высоки, что стоит попытаться даже при небольших шансах на выигрыш. Это во-первых. А вовторых, мои шансы, может быть, не так уж малы. Я уже связался с Облаком и попросил его уменьшить, насколько возможно, скорость передачи. Оно согласилось. Вы сами сказали, что это может устранить главную опасность.

- Может, да. А может, и нет. Кроме того, если даже вы избежите того, что погубило Вейхарта, могут быть другие опасности, о которых мы и не подозреваем.

- Тогда вы узнаете о них благодаря мне, а это облегчит дело для когонибудь еще - ведь после Вейхарта мне легче браться за дело. Ни к чему это, Джон. Решение мое бесповоротно, и я начну через несколько минут. Мак-Нейл понял, что Кингсли не переубедишь.

- Ну, что ж, делать нечего, - сказал он. - Я думаю, вы не будете возражать, если я останусь здесь. У Вейхарта это продолжалось около десяти часов. У вас будет дольше. Вам понадобится пища, чтобы поддерживать приток крови к мозгу.

- Но я не могу делать перерыва для еды, Джон! Вы понимаете, что я должен сделать? Освоить целую новую область знаний, освоить ее всего за один урок!

- Я и не настаиваю на перерыве для еды. Я хочу время от времени делать вам инъекции. Судя по состоянию Вейхарта, вы этого даже не заметите.

- О, меня это нимало не тревожит. Уколы так уколы, если вам приятно. Но простите, Джон, пора приступать к делу.

Нет необходимости подробно описывать последующие события. С Кингсли все происходило примерно так же, как и с Вейхартом. Гипнотическое состояние продолжалось, однако, дольше - около двух дней. Наконец Кингсли уложили в постель по указанию МакНейла. В течение последующих нескольких часов обнаружились симптомы, устрашающе сходные с теми, что наблюдались у Вейхарта. Температура у Кингсли подымалась до 38... 39... 40 . Но затем жар стал спадать - температура установилась и час за часом стала медленно понижаться. И по мере того, как температура падала - росла надежда тех, кто был у постели больного: у Мак-Нейла и Энн Холей (она не отходила от Кингсли), у Марлоу и Паркинсона.

Больной пришел в сознание через тридцать шесть часов после окончания передачи. Несколько минут выражение лица Кингсли менялось самым неожиданным образом; иногда оно становилось совершенно неузнаваемым, и внезапно стало ясно, что с Кингсли творится что-то страшное. Это началось с непроизвольных подергиваний лица и нечленораздельного бормотания, которое быстро перешло в крики, а затем в дикие вопли.

- О боже, у него какой-то припадок! - вскричал Марлоу.

Наконец, приступ утих после того, как Мак-Нейл сделал уколи потребовал, чтобы его оставили одного с больным. Весь день остальные слышали время от времени заглушенные крики, которые затихали после новых инъекций.

Марлоу удалось уговорить Энн Холей выйти с ним погулять после обеда. Это была самая тяжелая прогулка в его жизни.

Вечером он мрачно сидел у себя в комнате, когда вошел МакНейл, без сил, с потухшими глазами.

- Он скончался, - проговорил ирландец. - О боже, какая ужасная трагедия, ненужная трагедия!.

- Это еще более страшная трагедия, чем вы думаете.