Том Холланд - Раб своей жажды

Я кивнул.

- Откуда они вам известны?

- Мне их растолковал профессор санскрита, - ответил я.

- А, - медленно кивнул Элиот. - Так вы познакомились с Хури?

Я попытался вспомнить, так ли звали бабу.

- Он был толстый, - сказал я. - И чертовски грубый.

- Да, это был Хури, - улыбнулся Элиот.

- Так вы, стало быть, тоже его знаете? - спросил я.

Глаза Элиота сузились:

- Он иногда наезжает сюда.

- В горы? - хмыкнул я. - Но он же жуткий толстяк! Как ему удается взобраться сюда, черт возьми?

- О, когда дело касается его исследований, он готов пойти на любые муки. - Он полез в карман. - Вот, - сказал он, вытаскивая ворох сложенных бумаг, - статьи, о которых я говорил, те, что побудили меня приехать сюда... Их написал профессор. - Он передал мне бумаги. - А вот эту он прислал мне всего месяц тому назад.

Я взглянул на статью. "Демоны Каликшутры. Исследование по современной этнографии". А ниже мелким шрифтом шел подзаголовок "Санскритский эпос, гималайские культы и традиция насыщения кровью". Я помрачнел.

- Простите, это должно меня заинтересовать?

Во взгляде Элиота, казалось, мелькнула насмешка.

- Так Хури вам не сказал, что означает "Ветала-панча-Виншати"?

- Сказал, конечно. Так называют демона.

- По правде говоря, в здешних местах это означает нечто иное.

- Да неужто?

- Да, - кивнул Элиот. - Нечто такое, что меня всегда интриговало. На Востоке миф зачастую связан с медицинским фактом...

- Знаю, знаю, - закивал я, - но скажите же наконец, что означают эти проклятые слова?

Элиот вновь повернулся и осмотрел джунгли.

- Это означает "кровопийца", капитан, - проговорил он. - Теперь вы понимаете? Вот почему горцы мажут свои статуи козьей кровью. Они боятся, что иначе демоны придут и выпьют их кровь.

Он тихо рассмеялся странно зазвучавшим смехом.

- Ветала-панча-Виншати, - прошептал он себе под нос и взглянул на меня. - В нашем языке есть одно обозначение, гораздо более точное, чем "демон". Это вампир, капитан. Вот что это значит!

Я молчал, глядя на его лицо, омываемое серебряным светом луны. Спустя некоторое время я было раскрыл рот, чтобы спросить, неужели он в самом деле считает, что местные племена пьют кровь, однако в этот миг до нас донеслись возгласы часовых, я оглянулся и вскочил на ноги. Внезапно раздался выстрел из ружья. "Вот и весь разговор", - подумал я. Судьба солдата - меня позвал сигнал боевой тревоги. Я бросился к часовым и увидел, что они стоят у края тропы.

- Русские, сэр, - отрапортовал один их них, указывая винтовкой. - Вон там, трое-четверо. Думаю, одной сволочи я в спину попал.

Я выхватил револьвер и осторожно двинулся по тропе туда, где начинались джунгли.

- Вон там они были, сэр, - заявил часовой, тыча в густую тень.

Я прошел через подлесок - никого не видно. Раздвигая вьющиеся растения, я осмотрелся. В джунглях, как и прежде, стояли тишь и покой. Я шагнул вперед и... вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы схватили меня за ногу.

Я глянул вниз и тут же выстрелил. Помню бледное лицо, широко раскрытый рот и холодный, мертвый взгляд. Пуля разнесла ему череп, который разлетелся на куски, и в лицо мне ударил фонтан крови и костей. Неприятно, но, странное дело, я был абсолютно спокоен. Я отер с глаз это месиво и всмотрелся в труп у моих ног, все вокруг было забрызгано кровью. Склонившись над телом, я увидел круглое отверстие от пули в спине - один из моих солдат всадил ему пулю прямо в позвоночник.

- Да его давно убили, еще до того как вы пальнули в него, сэр, сказал часовой, рассматривая дырку от пули.

Я не обратил на его слова никакого внимания и перевернул труп. На мертвом была местная одежда, но, пошарив у него в карманах, я нашел смятую рублевую бумажку.

Я разогнулся и всмотрелся в темную гущу лиан и деревьев.

"Черт их дери, они же там, наверху", - подумал я.

Разведданные Роулинсона подтвердились - в Каликшутре действительно появились русские. Кровь моя чуть не вскипела от этой мысли. Бог знает, какие пакости они там готовят! Бог знает, какие дьявольские заговоры чинят против британской власти в Индии! Я взглянул на труп у своих ног.

- Похороните его, - сказал я, пиная мертвеца. - А когда сменитесь, хорошенько отоспитесь, несколько часов. Впереди долгий день - выступаем завтра, как только забрезжит рассвет.

Письмо д-ра Джона Элиота профессору Хури Джьоти Навалкару

6 июня 1887 г.

Любезный Хури!

Выхожу завтра с Мурфилдом и его людьми. Сегодня ночью один из часовых застрелил русского солдата, и Мурфилд хочет удостовериться в присутствии здесь противника. Пойду с ним до Калибарского перевала.