Станислав Лем: Облако Магеллана

На следующий вечер радиоприем значительно ухудшился. Окончив разговор с «Геей», мы убедились, что главный рефлектор антенны помят, а во многих местах и продырявлен.

– Работы стоят уже три дня, – заметил я, – а теперь мы еще можем потерять связь.

– Автоматы исправят антенну.

– Ты уверен, что они пойдут7

– Да.

Зорин подошел к панели управления и вызвал по радио автоматы. Была уже ночь, метеориты падали реже. Он вслушался и выключил микрофон.

– Идут? – спросил я.

Он остановился посреди каюты, расставив ноги, прищурясь, как борец, приглядывающийся к противнику, и молчал.

– Что делать? – спросил я наконец.

– Подумаем. Пока что попоем.

Мы пели примерно с час. То один, то другой из нас припоминал новые песни. В перерыве между одной и другой Зорин вскользь спросил меня:

– Предохранитель самозащиты можно выключить, верно?

– Только не на расстоянии, – возразил я.

Мы снова пели. Иногда Зорин прислушивался. Потом он встал и оглянулся в поисках скафандра.

– Ты хочешь идти туда? – спросил я.

Он молча кивнул, всовывая ноги в шейное отверстие скафандра. Потом схватил серебристый материал у ворота и, подтягивая его кверху, пробормотал:

– Хорошо еще, что у нас-то предохранителей нет...

– Подождем еще... – начал я, бессильный перед его решимостью.

– Нет. Работа может подождать, а вот антенну исправить нужно. – Он проверил затяжки на плечах, поднял с пола шлем, взял его под мышку и направился к двери.

«Как будто меня тут нет», – мелькнуло у меня в голове. Ощущение нерешительности и беспомощности исчезло, меня охватила какая-то холодная ярость. «Я и сам не хуже», – подумал я, поспешно надевая второй скафандр. Когда я вышел в шлюз, кончая подтягивать ремни, он стоял уже у рычагов выходной двери. Услышав мои шаги, он обернулся и застыл с рукой на рукоятке. Я плотно закрыл внутреннюю дверь, задвинул засовы и встал с ним рядом.

Потолочная лампочка слабо освещала нас обоих – две серебряные фигуры посреди темных металлических стен.

– Что это значит? – спросил он наконец.

– Иду с тобой.

– Это бессмысленно!

– Не думаю.

Он секунду стоял не двигаясь, потом засмеялся по-своему – почти беззвучно – и взял меня за руку. Я противился, чувствуя, что он хочет переубедить меня.

– Слушай. – Он понизил голос. – Ты помнишь, для чего нас послали сюда?

– Помню.

– «Гея» может не вернуться.

– Знаю.

– Кто-то должен остаться, чтобы достроить станцию.

– Хорошо, но почему идешь ты, а не я7

– Потому, что я лучший механеврист, чем ты.

На это мне было нечего ответить. Он взялся за рычаг, но еще раз обернулся ко мне.

– Ты пойдешь, – сказал он, – если мне не удастся. Ладно?

– Ладно. – ответил я, удивленный прямотой этого разговора. – Я буду поддерживать связь с тобой по радио, – добавил я.

Он молча перевел рычаги. Раздался свист воздуха, всасываемого внутрь камеры. Шлюз опорожнялся, стрелка манометра медленно падала к красному нулю, поколебалась над ним и легла на упор шкалы. Зорин нажал на большие рычаги выходного клапана. Тот не открылся. Он проворчал что-то и надавил сильнее. Дверь дрогнула, но еще противилась. Я нажал плечом; она медленно приоткрылась, и к нашим ногам хлынула струя сыпучего песка.

Наконец дверь открылась. Зорин приподнял правую руку, сказал: «Пока!» – и исчез из виду так быстро, что я даже не заметил, в какую сторону он пошел. Я высунулся в полуоткрытую дверь и только тогда увидел его: он шел уже метрах в пятнадцати от меня, погружаясь почти до половины бедер в сыпучий песок, переливавшийся вокруг его ног при каждом шаге. Я огляделся, ища вдалеке купол атомного котла, так как там же находилось и укрытие автоматов. И вдруг я вздрогнул: в темноте сверкнула короткая молния, за нею еще три-четыре послабее.. Метеориты!

– Как дела? – спросил я в микрофон, чтобы сказать что-нибудь.

– Как сироп, – ответил он немедленно.

Я умолк. Молнии вспыхивали то там, то сям – можно было подумать, что какие-то невидимые существа ведут световую сигнализацию. Вдруг я вспомнил, что стою снаружи. В этом не было смысла: уж если подвергать себя опасности, то нужно было идти с ним. Я вернулся в шлюз и потерял Зорина из виду. Подняв руку, я оперся ею о стальную притолоку двери. Теперь я мог свободно смотреть на циферблат часов на руке и в то же время оглядывать горизонт в открытую дверь. Он сверкал непрерывно. Вглядываясь во вкрадчивое движение секундной стрелки, я ждал. «Еще три минуты», – подумал я, а вслух спросил: