Михал Айваз: Белые муравьи

Однако археолог не откликнулся на мои биологические рассуждения и продолжал свой рассказ:

– Я стал искать таинственный музыкальный инструмент – расспрашивал музыкантов, композиторов и музыкальных теоретиков, но никто ничего о нем не слышал. Когда я говорил, что музыкальный инструмент, который меня интересует, сделан из вараньей кожи и костей броненосца и что это, по-видимому, нечто среднее между фортепиано, трубой и барабаном, с них слетала вся любезность. О том, что о существовании этого инструмента я узнал от игрового автомата в деревенской пивной, я и не заикался. Я не сержусь на этих людей, хотя они не верили мне и не хотели со мной говорить. Меня самого никак не покидало чувство, что мои поиски бессмысленны; я убеждал себя, что энциклопедия, как и ночной город, в котором я нашел ее, всего лишь игра электронных лучей, сливающихся и преобразующихся в соответствии с программой, которую придумал для развлечения кто-то в Гонконге. Косвенным доказательством того, что инструмент – всего лишь гонконгская фантазия, был тот факт, что его делают из костей броненосца, – броненосец живет в Южной Америке, как же его кости могли попасть на остров, затерянный в Индийском океане? То, что игра в чем-то соотносилась с моими переживаниями последнего времени, скорее всего, было простой случайностью. Возможно, эти сведения были правдивы в мире, частью которого является город на море. Возможно, в том мире броненосцы живут на островах в Индийском океане; возможно, ни Южная, ни Северная Америка в нем вообще не существуют…

– Возможно, в нем каждый вечер на закате броненосцы залезают на верхушки деревьев и распевают красивыми, чистыми голосами казацкие думки.

– Я также осознавал, что, даже если бы сведения из энциклопедии оказались применимы и к нашему миру и мне бы удалось разузнать об инструменте побольше, толку от этого было бы чуть. Это бы только означало, что инструмент и есть та вещь, которую колдун носил в кожаном мешке в джунгли, собираясь охотиться на муравьев. Судя по тому что рассказывал этнограф, такой инструмент был всего один и он сгорел вместе с хижиной колдуна; едва ли я смог бы самостоятельно сделать новый инструмент.

– Однако если верить тому, о чем говорила энциклопедия из игрового автомата, а именно – что музыка этого инструмента может парализовать муравьев, то не содержится ли вся сила в мелодии, а не в инструменте, на котором ее играют?

– К сожалению, нет. Сразу после возвращения из загорода я побежал в свою библиотеку; левой рукой я наигрывал на гребешке музыку, а правой пытался поймать муравьев, но сама мелодия на муравьев не подействовала. Я только заметил, что, прежде чем тигр распался, муравьи на долю секунды заколебались, как будто вспоминая о чем-то. Но я не оставлял попыток, я потратил кучу денег на всевозможных музыкантов, которых я нанимал, чтобы они сыграли на разных инструментах перед тигром с зелеными глазами определенную мелодию. Однако эти странные концерты не принесли результата. Музыканты с удивлением глядели на большое белое животное – они думали, что это скульптура, а у меня не хватало смелости заранее рассказать им, в чем дело; они с изумлением наблюдали, как во время их игры я подкрадываюсь к тигру на цыпочках со специальным приспособлением в руках и пытаюсь вынуть ему глаза. Когда после этого тигр расплывался, они обычно не выдерживали, бросали игру и в ужасе бежали из квартиры, налетая на мебель и путаясь в портьерах; я гнался за ними, ловил их в дверях или на лестнице и умолял вернуться и сыграть мелодию еще раз.

Спустя какое-то время мне стало понятно, что одной мелодии недостаточно, чтобы удержать тигра в целости. Необходимо было найти музыкальный инструмент, который описывала немецкая энциклопедия. Каждый день я ходил в университетскую библиотеку и пытался найти в книгах какое-нибудь упоминание о нем. Я прочел сотни страниц, но не встретился ни с малейшим намеком на то, что такой инструмент и в самом деле существует. Я снова потерял надежду. Когда однажды днем Сильвия проснулась, она была более молчаливой, чем раньше, и смотрела на меня со страхом. Сначала она не хотела объяснить мне, что ее пугает, но потом рассказала свой последний сон. «Мне снилось, что я проснулась в этой квартире, – говорила она, – и увидела, что на ночном столике у постели стоит стакан с зеленой жидкостью. Ты пришел ко мне и сказал, что тебе наконец удалось получить сок муравьев. Я выпила стакан до дна и ощутила необыкновенное счастье. Я попросила тебя пойти со мной погулять по городу. Мы шли вниз по Виноградскому проспекту, на фасадах домов лежал солнечный свет. Мы прошли Вацлавскую площадь, купили фрукты на Гавелском рынке и перешли по Карлову мосту на Малую Страну. Ты предложил отправиться на Петршин. Мы поднимались по тропинкам между деревьев, и возле ресторана „Небозизек" ты сказал мне, что нам надо немного отдохнуть. Мы сидели у белого круглого столика, я пила сок и смотрела на город, залитый солнцем. Вдруг на горизонте над жижковской телебашней вынырнула голова моржа высотой в несколько километров, на город легла тень. Я вскрикнула от ужаса, схватила тебя за руку и заглянула тебе в лицо, но увидела на нем злую усмешку. „Смотри же на город, отсюда прекрасный вид", – посмеивался ты и силком поворачивал мою голову. И люди, которые сидели за соседними столиками, смотрели на меня и радостно улыбались. Я поняла, что мое пробуждение не было настоящим, что зеленый сок – это образ из сна. Я кричала от отчаяния, но официанты схватили меня, затащили в ресторан и поволокли по темным коридорам в другие ужасные края и темные дома». Сильвия не верила, что и это ее пробуждение – не сон. Она все время со страхом смотрела мне в лицо, боясь, что на нем появится злая ухмылка, что оно превратится в морду чудовища. «Это я, не бойся, это действительно я», – непрерывно повторял я, хотя и знал, что мои уверения бессмысленны. Она встала и пошла к двери, но боялась повернуть ручку, она держалась за нее и, прижав голову к косяку, говорила: «Я боюсь, что, когда открою дверь, увижу бесконечную пустыню или поле холодных огней; боюсь, что за дверью стоит злой кенгуру, который преследует меня на глазах у многочисленных прохожих; он все время ходит за мной и иногда кусается, вся моя одежда пропиталась кровью, но никто из людей на улице мне не помогает, зато кенгуру норовит погладить каждый». Я отворил дверь – за ней была кухня, там не было никакого животного, но Сильвия так и не избавилась от страха: ведь за кухней было еще много других дверей, много стен и углов и из-за каждого могли вынырнуть унылые пейзажи и жестокие звери.