Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

— Привет, Гейл, — сказал он. Она прижалась щекой к его спине и склонилась к нему, словно хотела вплавить его в свое тело.

— Это — моя любимая игра, — она поцеловала его и поставила свою ногу между его ног. — Кем я буду на этот раз? Ахиллесом? Патроклом?

Она проскользнула вперед и посмотрела на него, хитро сощурившись.

— Сегодня мне больше хочется быть Афиной. Можно, я буду Афиной? А ты будешь Одиссеем.

Она создала себе шлем и броню и сравнялась с ним ростом. Афина побьет его. Она получит божественные очки, если только он не сделает себя Зевсом.

Он взял ее за запястья и слегка надавил. Гейл вновь уменьшилась до длинноногой, бледнокожей брюнетки в зеленом платье и на каблуках. У нее закружилась голова, она покачнулась и схватилась за него, чтобы не упасть.

— Ладно, я не буду Афиной. Хочешь, чтобы я стала Брисеидой {17} 17 Наложница Ахиллеса, изображенная как любящая ею рабыня. ? Я могу стать Брисеидой и в этой одежде, если она тебе нравится. — Наверное, он понял, что в роли Афины у нее будет слишком много преимуществ. — Давай начнем со спора Ахиллеса и Агамемнона. Ну, знаешь — «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына» {18} 18 Первый стих «Илиады», перевод П.И.Гнедича. и все такое? Мы наберем больше очков, если выстроим игру по сценарию Гомера.

— Очки не имеют значения, — ответил он.

Она взглянула на него, склонив голову набок. Волосы упали ей на лицо.

— Не важны? Но как же мы иначе узнаем, кто победил? — спросила она.

Он погладил ее по голове и улыбнулся.

— Больше нет нужды все время выигрывать, — пояснил он.

Его улыбка утратила теплоту. Он опустил руки и отступил, создавая между ними пустое пространство.

— Многие мои друзья перешли на другую систему, — произнес он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Я просто заглянул сообщить, что все равно буду иногда навещать тебя.

— Зачем? Ведь я тоже пойду с вами, правда?

— Нет, не пойдешь, — на некоторое время он замолчал. — Ты никогда не интересовалась, почему здесь находится Троя, не так ли?

— Я могу стать Фетидой {19} 19 Мать Ахиллеса, морская богиня. , — предложила она, пытаясь понять эту его новую игру. Он всегда придумывал забавные игры.

Он покачал головой и поднял руку, чтобы Гейл не приближалась.

— Тебе больше не нужно никем становиться. Ты закончена, — сказал он. — Целая армия программистов поместила здесь всю эту пыль и эти камни, формирующие древний город под названием Троя, и все это на основе истории под названием «Илиада». Теперь все это — ну, или уже почти все — закончено. И ты тоже. Но ты лучше, чем этот город, ты можешь взаимодействовать с системой и изменять ее. Ты — лучший игрок, которого я когда-либо создавал.

— Я не понимаю, — она смотрела на него, удивленно подняв брови. — Я могу тебя сделать? Могу тебя закончить? Это так я выигрываю?

Он смотрел на нее еще какое-то время, а затем исчез. Просто перестал находиться там, где только что стоял.

Она усмехнулась. Сегодня он хотел поиграть в старую игру. Хотел, чтобы она нашла его. Он находится где-то неподалеку, и она снова обнаружит его, как и всегда. Он не сможет избавиться от этого слабого ощущения холода, окружавшего его в любой точке системы. Она легко победит в этой игре.

Гейл захотела стать птицей, взлететь на потоках океанского воздуха, но ничего не произошло. Она все еще оставалась стройной брюнеткой под стенами Трои. Она представила снова. Попыталась стать хотя бы какой-нибудь чайкой.

Ничего не произошло.

Она по-прежнему стояла под горячим солнцем, и ее кожа уже начинала краснеть. Она посмотрела на свои ноги и попыталась начать с малого, создать себе птичьи лапы. Но ее пальцы так и остались в сандалиях, не изменился даже красный лак на ногтях. Все пальцы по-прежнему образовывали аккуратные ряды, ни один из них не выступал назад. Тогда она попыталась отрастить хвост, такой же длинный и блестящий, как ее волосы, но когда обернулась, из ее позвоночника не выросло ничего.

Как будто она разучилась дышать. Всегда ли она нуждалась в дыхании? Она дышала, но оказалась заперта в этом дурацком теле, которое так ему нравилось.

Переполнивший ее гнев начал изменять игру за ее спиной. Греки карабкались на белые стены Трои, держа в руках детей и младенцев, а затем сбрасывали их вниз. Их черепа раскалывались об камни, словно дыни. Город сотрясался до тех пор, пока стены не рухнули, погребая людей под собой. Земля разверзлась и поглотила дворец вместе с обеими армиями.