Журнал «Если»: «Если», 2005 № 12

Ха! Никакого ответа.

— Что с тобой?! — ору я на него. — Ты обещаешь, и снова обещаешь, и опять обещаешь, но всегда делаешь то же самое! Почему?!

— Наверное… ну, это чем-то похоже на наркотики. Сперва привыкаешь, а потом затягивает. — Гас пробует дотронуться до меня, но я ловко уворачиваюсь. — Мне очень жаль, — говорит он, — правда-правда. Не стоит волноваться, ничего плохого со мной не случится. Я не экспериментирую, это сугубо теоретическая работа для Соммерса.

— К чертям Соммерса!!!

— Гм. Ладно. Я завтра ему скажу. — Угрызения совести крупным шрифтом написаны на физиономии Гаса. — Я позвоню ему, а потом мы будем вместе целую неделю, киска, но мне придется еще пару раз съездить в лабораторию, просто чтобы подчистить кое-какие концы, идет?

Если честно, мне жалко Гаса. Он любит исследовательскую работу и очень хорош в своем деле… чересчур хорош, если вы спросите меня! Вот почему мне приходится брать на себя роль монстра, подрезающего пресловутые лебединые крылья. С другой стороны, будь люди созданы для полета… но это не так.

— Идет, — соглашаюсь я. — Но если ты снова зарвешься и сотворишь какую-то жизнь, клянусь, я спущу ее в унитаз, ты меня понял?!

Назавтра Гас открывает зоомагазин на целых два с лишним часа, и жаждущие покупатели выстраиваются в очередь. Вся живность в его ассортименте выращена в домашних условиях, лишена паразитов и неотразимо мила. Некоторые люди приезжают сюда аж из Коннектикута, чтобы попытаться уговорить Гаса хоть кого-нибудь им продать. Я убедила его немного повысить цены. Теперь магазинчик действительно стал приносить доход. Если он открыт, разумеется.

Я знаю, Гасу морально тяжело торчать в магазине, когда он думает, что я сейчас вовсю развлекаюсь в раковой лаборатории, поэтому и решаю забежать к нему в перерыве на ланч, прихватив несколько сэндвичей с тунцом. Когда я вхожу, Гас как раз приступает к своей фирменной репризе.

— Сэр, — произносит он необычайно вежливо. — Мне ужасно не хочется продавать вам этого василиска, ну разве что вы сумеете обеспечить для него наилучшие условия. Шесть футов на восемь было бы идеально, и разумеется, следует устроить еще небольшой бассейн, примерно три на четыре фута, это вполне приемлемо. Да, я знаю, что написано в книге. Нет, извините меня, но я не могу с чистой совестью продать вам василиска. Не хотите ли приобрести водяного дракончика? Он будет счастлив тем, что вы можете ему предложить.

Я думаю, что упорное нежелание Гаса бойко распродавать своих питомцев направо и налево только добавляет популярности его магазину. Купить у Гаса что-нибудь живое, пусть это просто золотая рыбка, равносильно публичному награждению боевой медалью или, на крайний случай, знаком почета. Я решила не отрывать его от дела и спешу к задней комнате посмотреть, не вылупились ли уже толстохвосты.

— Нет! — панически вскрикивает Гас, отворачиваясь от своего лучшего покупателя, страстного энтузиаста, который прилетает из Японии специально, чтобы посетить его магазин.

У меня сразу вспыхивают подозрения.

— Что ты спрятал в этой комнате, Гас?

— Ничего, — поспешно лжет он и отводит глаза в сторону. Я тоже смотрю туда и вижу незнакомый мне аквариум с какой-то мелюзгой. Эти рыбки подозрительно смахивают на обыкновенных гуппи… Гуппи? Совсем не похоже на Гаса.

Я делаю демонстративный шаг к задней комнате.

— Джесси, не надо, — жалобно просит он. — Ну пожалуйста! Ты не понимаешь… Ладно, ладно я все скажу. Это мой подарок тебе к нашей годовщине.

— Поздновато, пожалуй?

— Да, я знаю.

Японец бросает озабоченный взгляд на свой навороченный хронометр и вежливо цокает языком.

— Хорошо, — говорю я с милой улыбкой и тяжелым сердцем. — Не стану мешать. Оставляю тебя в приятном обществе мистера Сулу.

— Мацумото, прошу прощения, — вежливо поправляет меня азиатский джентльмен.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти. То есть делаю вид. И когда Гас уже не смотрит на меня, проскальзываю к задней комнате на цыпочках и распахиваю дверь с триумфальным «Ага!».

А потом я теряю дар речи.

В первый момент мне кажется, что я вижу два серых банана, плавающих в огромном прозрачном резервуаре, какого я прежде никогда у Гаса не видела, но затем… О Господи, да это же бутылконосы! Только длиной не больше восьми дюймов. Я моргаю и протираю глаза, но они по-прежнему тут: миниатюрные взрослые дельфины, такие дивные улыбающиеся очаровашки, что я не в силах пролепетать ни единого слова.