Ната Чернышева: Это был просто сон...

Впрочем, шаги принадлежали не им… Ирина увидела женщину в светлом брючном костюме. Она неторопливо прошла мимо… скользнула по Ирине невидящим безмятежным (безумным?) взглядом… не заметила. Или не воспиняла? Пошла дальше. Ирина смотрела ей вслед, ничего не понимая…

… отчего эта странная женщина…

… настолько сильно испугала одним своим видом?

Ирина не смогла понять.

Смеркалось. Цветы-светильники вспыхнули ровным молочно-серебристым сиянием. Надо было, наверное, возвращаться, но вставать не хотелось.

Здесь и нашел ее Лилайон ак-лидан. Он сел напротив, сказал с укором:

— Что же вы так…

Ирина молча отвернулась. Он только вздохнул:

— Пойдемте…

— Не хочу.

— А что же вы хотите?

Ирина быстро подняла голову, посмотрела на него.

— Я хочу увидеть сына, — сказала она. — Хочу знать, что с ним!

— Ваш ребенок чувствует себя прекрасно, — терпеливо объяснил Лилайон. — За ним присматривают.

— Кто?

— Ваш опекун, Клаемь а-свери…

Ирина только фыркнула. Из Клаемь нянька… как из волка — комнатная болонка.

… и Алавернош Магайон.

Вот Алавернош — дело другое. На него можно положиться…

— Я хочу увидеть сына, — повторила она.

— Хорошо, — согласился ак-лидан. — Завтра. А сейчас вам надо вернуться в…

— Я хочу увидеть сына!

— Завтра увидите, — терпеливо повторил ак-лидан. — Посмотрите, уже темно, уже поздно. Ребенок спит. Зачем будить его? А завтра утром вам его привезут, пообщаетесь…

Ирина молча смотрела на него. Он прав… прав… Не надо тревожить спящего Игорька. Но как же долго ждать до самого утра!

Как долго…

— Пойдемте, — мягко выговорил Лилайон. — Вам ведь тоже не помешает поспать…

Ирина сдалась. А что оставалось делать? Бесполезно дергаться, все равно ак-лидан добьется своего. И еще отправит на дополнительные процедуры, а Игорька повидать так и не даст, с него станется.

…Спала она плохо, все вскидывалась, боялась, что проспит долгожданное утро. Забылась лишь перед самым рассветом, мутным беспокойным сном. Во сне кто-то уходил от нее, уходил в туман, и не оглядывался. Ирина бежала следом, звала, отчаянно пытаясь дотянуться. Ничего не получалось.

Проснулась она невыспавшейся, с головной болью. Голова болела так, что аж подташнивало. Вот уж не было печали…

— Что-то мне ваше лицо не нравится, — сказал ей Лилайон ак-лидан. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, — решительно заявила Ирина.

Вот как отправит сейчас в постель, спать… или на процедуры… не даст сына увидеть!

— Вы уверены?

Ирина стиснула зубы. И сказала, что уверена. Тем более, что головная боль сама по себе утихла до терпимого предела…

Ак-лидан с сомнением посмотрел на нее. Потом сказал со вздохом:

— Пойдемте…

Детей привел Алавернош. Ирина не удивилась бы, если б увидела Клаемь. Но, с другой стороны, отчего надо было удивляться появлению Алаверноша?.. Клаемь ведь возиться с чужими детьми некогда. У нее на своего ребенка времени не хватает! Что уже за чужих говорить.

Игорек подрос, поправился. "Сколько же времени я провела в клинике?", — мелькнула непрошенная, очень неприятная мысль. Ойнеле сразу же залезла к Ирине на колени, обняла, уткнулась носиком в шею.

Что-то царапало память, что-то насчет дочки. Ирина никак не могла сообразить, что. Голова болела.

Она смотрела, как Игорек общается с Алаверношем — жестами. Быстро же перенял. И вообще… стал такой взрослый. Такой самостоятельный. Весь его страх перед Оль-Лейран — эти, злые, с ушами — куда-то подевался, как рукой сняло.

Сколько же я здесь пробыла?

— Игореша, — сказала Ирина по-русски, — а как у тебя дела?

Он начал пересказывать, часто вставляя в разговор слова из языков Анэйвалы — Дармреа и Оль-Лейран. А говорил про то, какой у него теперь хороший дом. И какие друзья в школе. А школа, мам, совсем настоящая! И что вот сестричка теперь есть. Она, конечно, девчонка — рева-корова, часто хнычет не по делу. Ну, да что с девчонки возьмешь?..

Сестричка. Ирина слушала сынулькин голос и никак не могла связать свои мысли в единое целое. А еще ак-лидан глаз с нее не спускал… вон, сидит, улыбается. Вроде как поодаль, чтобы не мешать, и в то же время совсем о нем не забудешь.

Ирина слушала Игорька вполуха, а сама посматривала на Алаверноша. Тот, ясное дело, молчал по своему обыкновению. Но Ирина видела, как он смотрел на детей. И как Игорек к нему тянулся. Нашли общий язык, вот ведь как.

Алавернош коснулся ее руки. И вновь возникло то громадное чувство, которое всегда поднималось в его присутствии. Вспомнился день, когда она, Ирина, вернулась с Лима, вернулась мертвой, с пустотой в душе. Ведь никого тогда с нею не оказалось рядом. Никого, кроме Алаверноша. Лилайон ак-лидан и тот пришел позже. Причем никакого утешения он не принес, только страх.