Ната Чернышева - Это был просто сон...

— Для тебя они сделали исключение, — отпарировала Клаемь. — Кто ты, и кто наша гостья? Разницу осознаешь?

Ирина сжалась на своем месте, чувствуя себя так, словно ее полили крутым кипятком. Или вывалили тонну снега, ничем не лучше. Если Фарго ездил с гастролями на Землю-Три, значит, эта планета не имеет никакого отношения к родине Ирины. Просто мир со схожим названием, где растут кофейные деревья. Да мало ли где еще эти деревья растут! Каприз эволюции плюс возможность контрабанды. Кто-то когда-то тысячу лет назад привез саженцы, неважно, на какую Землю именно. С того и пошло.

— Не спорьте больше, — сказала Ирина. — Вы, Фарго, не могли приезжать на гастроли к нам. У нас нет выхода во Всегалактическую Транспортную сеть. Мы, конечно, догадываемся, что во Вселенной помимо нас есть и другие разумные существа, но о вашей расе ничего не знаем. Хотя у нас тоже растут кофейные деревья…

Она еще посидела с ними, из вежливости. А потом сбежала в свою квартиру и там уже дала волю слезам. Было невероятно больно терять ожившую надежду.

"Как я хочу вернуться домой!" — думала Ирина, размазывая по щекам слезы. — "Господи, верни меня домой, если можешь! Не могу я больше здесь быть. Не могу…"

Но Господь не стал прислушиваться к ее молитвам.

И потянулись чередой дни, неотличимые один от другого… Малышка привязалась к Ирине. Ей нравились колыбельные и сказки, а тот эпизод с мгновенным засыпанием оказался редчайшим исключением. Уложить спать эту шалунью было не так-то просто. И по утрам приходилось караулить: в кроватке она не лежала ни секунды, а выбиралась тихонько, без шума. Придешь ее будить, а она уже на ушах ходит или под потолком торчит, раскачивается на лианах с серыми цветами. Лианы, Ирина теперь знала об этом, выделяли в больших объемах кислород, почему и старалась каждая семья завести в своем доме такое деревце. А к неистребимому запаху корицы, испускаемому серыми блюдцами цветов, несложно было и привыкнуть.

Однажды девочка всерьез Ирину напугала.

В одно прекрасное утро она, вместо того, чтобы по обыкновению активно лазить по всей комнате, осталась в кроватке. Ирина вошла в детскую и обнаружила, что девочка сидит неподвижно, что само по себе вызывало сильный страх… Не заболела ли?

— Что с тобой маленькая? Малышка оглянулась на звук. Ирина поняла, в чем дело. Веки, прежде крепко сомкнутые, теперь открылись. Глаза у ребенка оказались зеленущими, того глубокого изумрудного оттенка, который только у кошек и бывает.

— Мама? — требовательно спросила девочка.

Голосок у нее оказался тонким, но не писклявым.

— Нет, я не мама. Я…

— Папа!

— И не папа! Я — Ирина. Понимаешь? И-ри-на!

Малышка подумала и выдала:

— Илиля-кая!

"Кая" на языке Оль-Лейран означало "няня".

— Ты посиди здесь немного, посиди. Я сейчас! Я папу твоего приведу!

Ирина со всех ног бросилась разыскивать Фарго.

Клаемь была на службе, дома она появлялась лишь во второй половине дня.

Честно говоря, Ирина не понимала, зачем она работает. Будучи женой известнейшего человека, живя в достатке, имея маленького ребенка, зачем утруждать себя работой? Да еще в социальной сфере, где, как всегда, проблем выше крыши. Дело даже не в законах Дармреа, обязывавших каждого трудиться. Маленький ребенок освобождал женщину от обязательного рабочего дня на целых десять лет!

Клаемь однажды проговорилась, что если продлит декретный отпуск, то может потерять свое рабочее место. "Была печаль", — подумала про себя Ирина, но вслух высказаться все же не посмела.

В тот день в доме поселился праздник. Девочка не только впервые открыла глазки, она еще начала напевать папины песенки на удивление музыкальным голосом. И назвала наконец свое имя: Итэлау.

— Странно, — задумчиво проговорил Фарго. — Она взяла себе имя моего деда…

— Это плохо? — встревожилась Ирина.

— Да нет, пожалуй… Очень необычно, правда. Надо будет показать ее генетикам…

В тот день ничто не предвещало беды. Клаемь по обыкновению ушла на службу. Фарго уехал тоже по каким-то своим делам. Ирина осталась с девочкой одна. Ее и раньше оставляли с ребенком без боязни. Надо сказать, обретя зрение, девочка разом повзрослела. Она уже не носилась бездумно по всей квартире. Очень часто она сидела среди своих игрушек и старательно рассматривала их со всех сторон. И спать стала чаще, два, а то и три раза в день.

Ирина все беспокоилась, не заболела ли она, но Фарго объяснил частый сон тем, что сейчас в ребенке пробуждается наследственная память, которая всегда приходит только во сне. "Имя — это полдела", — объяснял Фарго. — "Ей нужно вспомнить язык, воспринять связанный с этим огромный пласт знаний, осознать себя. Это долгий и довольно мучительный процесс, поэтому пусть спит. Здоровый сон никому еще не мешал…"