Ната Чернышева - Золотой Рассвет

Таллран молча выложил на стол чип-бланк официального документа.

Он так же молча вставил его в щель сканера. И не смог сдержать изумления:

— Увольнительная! Таллран асейари, объясните причину!

— Там все написано, — кивнул на экран Таллран. — С вашего позволения…

— Погодите! — решительно проговорил Орнари Ми-грайон. — Вы решили сменить профессию… уйти стажером в Техническую Службу лан-лейрашена на Терре…

— Разве это запрещено?

— Нет, — Орнари нервно прошелся по кабинету. — Нет, не запрещено. Но почему?! С какой стати? Что вам, талантливому перспективному специалисту, понадобилось в самом низшем звене инженеров-техников? Это с вашими-то подготовкой и опытом!

Таллран каменно молчал.

— Как хотите, но я не оформлю этот… документ, — в последнее слово Орнари вложил изрядную долю презрения, — пока вы не объясните мне, почему вы это делаете!

Таллран молча подошел к окну и долго смотрел в него невидящим взглядом, думая о чем-то своем.

— Любили ли вы когда-нибудь, Ми-Грайон адмори? — глухо спросил он наконец.

— Да, — ответил Ми-Грайон и вздрогнул, вспоминая Джейни.

— Тогда вы поймете. В Дэльпафкирпе жила моя подруга. Седдерсву Тойвальшен нргралри. Генетический Контроль дал согласие на рождение ребенка. Седдерсву ожидала двойню. Я собирался на днях перевезти ее в свой шадум. Я опоздал всего на сутки!

Что тут можно было сказать? Ничего. Вот Ми-Грайон и молчал.

— Я не обвиняю вас, — продолжал Таллран. — На вашем месте… я, наверное, поступил бы так же. Иного выхода из создавшейся ситуации просто не было. Но я не хочу принимать таких решений! — он обернулся. — Не хочу, понимаете?! Пусть… пусть решают другие. Отныне и навсегда!

В голосе его звенели слезы. Орнари подошел к ему, встал рядом.

— Мне… жаль, — сказал он наконец. — Я планировал передать свои полномочия именно вам. Вы бы справились с этой работой лучше меня, уверен.

— Поверьте, теперь это уже не важно…

Таллран ушел.

А Орнари Ми-Грайон адмори остался в своем кабинете. Раздумывать над тем, в каком дерьме оказался. Он пробыл под писхокодом ровно одиннадцать дней, и за это короткое время Тойвальшены подняли открытый мятеж, решившись на вооруженное противостояние, правители Содатума поддержали мятежников, и планету проутюжили безо всякой жалости. По его, адмори, приказу.

Ольмезовский преодолел защиту хваленого прибора Магайонов с легкостью ребенка, прокалывающего воздушный шарик. От средних телепатов защита спасала, спору нет, но только кто же назовет профессора Ольмезовского средним? Высшая ступень высшего ранга. И поди попробуй предъяви претензии инженерам клана Магайонов! Для этого придется рассказать, как, когда, почему и сколько времени он, адмори, находился под психокодом. После чего о правах гражданина и личности, не говоря уже о дальнейшей карьере, можно будет смело забыть. Психиатрическая лечебница на одной из лун Мидерайда — вот самое лучшее, на что можно будет рассчитывать. А о худшем не хотелось даже думать.

Если б можно было каким-то образом, не вызывая излишних подозрений, пройти ментосканирование и сравнить полученный психопрофиль с предыдущим. Определить глубину и масштабность нарушений психики и личностной матрицы. Долг перед кланом и расой превыше всего, разумеется, но незначительными отклонениями ведь можно (и даже нужно!) пренебречь!

Орнари криво усмехнулся собственному отражению в зеркальной поверхности стола. Он не сумеет воспользоваться ментосканером незаметно. А если сумеет, то уж прочесть и правильно расшифровать показания прибора не сможет однозначно. Да и запрос на сравнение психопрофилей тоже необходимо как-то объяснить. И Спавьюла сэлиданум ему не помощник. Она только обрадуется беде, в которую угодил ее давний недруг.

Дженнифер… Она бы ему помогла. Ей он легко бы доверился. Но она пропала бесследно. Погибла, конечно же, ведь планетарная инфосфера разрушена, а для телепата ее уровня это однозначные шок и гибель. Так что он потерял свою Джейни, потерял навсегда и безвозвратно. У него даже не осталось ее эго-образа, даже простейшей графии, даже обычной плоской голограммы, какие в ходу у терран. И безжалостное время уже начало неумолимо вымывать ее образ из памяти. Орнари с ужасом осознавал, что уже плохо помнит ее улыбку, ее голос. За что? Почему? Почему это случилось именно с ними, едва узнавшими друг друга, едва поверившими в возможное близкое счастье? Ответа не было, как не было и утешения. Его никогда и не будет.