Владимир Ильин - Нельзя идти за горизонт

Пришлось покинуть убежище. И попасть из огня да в полымя, потому что солнце теперь уже не просто поджаривало заживо - казалось, что оно пробивает своими лучами кожу насквозь. Все были одеты достаточно легко - рубашки с короткими рукавами, непокрытые головы, - но хуже всех приходилось Макдене в ее коротенькой юбчонке и топике, заканчивавшемся чуть выше пупка, и Анасу, на котором из всей одежды, как и у любого мальчишки в Очаге, были лишь куцые шортики и открытая майка. Гарс попытался было отдать мальчику свою клетчатую рубаху, но Ард сердито сверкнул глазами и процедил: "Не нужно нам твое вонючее тряпье, понял?!" Он поделился с сыном кое-какими предметами своей одежды, особо заботливо укутав верхнюю часть тела Анаса. Рубашку Гарса согласилась взять Макдена, а спортивные штаны ей галантно одолжил Сван... Все прочие соорудили из обрывков нижнего белья (тут уж было не до стеснения) импровизированные головные уборы и защитные накидки, стараясь оставить как можно меньше открытых мест на теле...

Потом они, не сговариваясь, двинулись куда глаза глядят, и вел отряд не Гарс, а Грон.

Все боялись за жизнь мальчика, но Анас умер, как ни странно, вовсе не первым. Пустовит, некоторое время вышагивавший в хвосте, как сомнамбула, вдруг рухнул лицом вниз, и когда к нему подбежали остальные, он был уже мертв. Трудно было определить, что именно его убило - солнечный удар или последствия облучения, да это и не имело особого значения. Писатель был единственным из всех погибших, которого они погребли в яме, созданной лучом атомайзера в сухой, жесткой земле. И эта смерть шокировала их куда сильнее, чем все последующие... Макдена даже прослезилась над едва заметным могильным бугорком, да и остальные подозрительно поотворачивались в разные стороны...

Когда, корчась в страшных судорогах и повторяя в предсмертном бреду: "Мама! Мамочка!", умер Анас, его отец попытался завладеть атомайзером, чтобы отомстить Гарсу за смерть сынишки. Впавший в состояние отупелого ступора, Гарс не очень-то сопротивлялся композитору, и вполне возможно, что Арду удалось бы привести в исполнение свой приговор, если бы не вмешались Грон и Брин, оттащив ставшего невменяемым толстяка в сторону.

Но они заступились за Гарса не потому, что им стало его жалко. Во всяком случае, Грон сказал, оглядев земляков:

- Если мы сейчас расправимся с Гарсом, то ему от этого будет только лучше. Он же тогда не испытает тех мучений, которые еще предстоят нам...

И все молча согласились с ним.

Однако почему-то никто не отобрал у Гарса оружие, словно оставляя ему шанс покончить с собой, когда он сам решит наказать себя. И он бы, наверное, так и поступил, когда его спутники стали умирать один за другим. Бар, Тарг, Ард, Ким, Макдена -- а теперь уже, наверное, и Tax...

Кто-то умер от обезвоживания организма, кто-то - от чрезмерной дозы ультрафиолета, кого-то доконала радиация, а у кого-то (кажется, это был Ард) просто-напросто не выдержало сердце - сейчас Гарс уже не мог вспомнить, что явилось причиной смерти каждого из тех, кто остался лежать на выжженной земле, которая называлась землей лишь потому, что лежала под ногами. Сознание то и дело проваливалось в какую-то бездонную яму, из которой удавалось выкарабкаться лишь для того, чтобы с удивлением обнаружить, что даже во время умопомрачения ты продолжал механически двигать ногами.

И вот теперь их оставалось пятеро. Вместе с ним.

Атомайзер по-прежнему лежал за пазухой у Гарса, но стрелять в себя Гарс пока не собирался. Не потому, что верил: когда-нибудь они дойдут до убежища, где будут вода, продукты и укрытие от губительных лучей, и тогда мучения их закончатся. Ему помогала цепляться за жизнь мысль о том, что кто-то должен заплатить за страдания, которые терпели ни в чем не повинные люди. В том, что кто-то должен понести ответственность за гибель его спутников, Гарс не сомневался.

Кто-то, помимо него самого.

Если бы он был верующим, то, не задумываясь обвинил бы во всех бедах Дьявола. Или даже самого Всевышнего. Но в Бога Гарс не верил, а посему надеялся, что когда-нибудь он доберется до тех существ, которые сначала заманили его в сети иллюзии, а потом оставили с носом и заставили чувствовать себя преступником. Кем бы ни были эти существа - людьми или нелюдями!

Ничего, если он не подохнет раньше времени, то еще посмотрит в глаза этим уродам и садистам! И одним взглядом он не ограничится!

Кто-то опустился рядом с Гарсом на землю и тяжко вздохнул.