Антон Первушин: Звезда

— А если не подпишу? Меня не пустят в страну?

Маринин вздохнул.

— Пустят. Но тогда вас везде будет сопровождать сотрудник КГБ. Вам это надо?

Адамски прочитал. Глаза его округлились.

— Это же дискриминация! — заявил он.

— Где? — устало спросил Маринин.

— Ну вот, — Дэйв нашел один пункт и зачитал с выражением: — «Я обязуюсь не вести религиозную пропаганду на территории Советского Союза».

— А вы собираетесь вести религиозную пропаганду?

— Нет. Я агностик. Но вот если бы я был религиозным человеком и мне захотелось бы поговорить с религиозным человеком, что тогда?

— Разговор двух религиозных людей не есть пропаганда. Это ваши внутренние дела. Послушайте, Дэйв, мы летим в Советский Союз. СССР — это не просто светское государство. СССР — это государство атеистов. Мы не запрещаем религию. Более того, мы разрешили представителем различным конфессий избираться в Советы народных депутатов. Мы вернули церкви ряд культовых сооружений, в которых до последнего времени размещались музеи. Мы разрешили торговлю религиозной литературой и создание страниц в электронных сетях. Но проникновения в нашу страну всевозможных сектантов мы не допустим. Мы это уже проходили в начале девяностых. Когда границы открылись, к нам хлынули не только бизнесмены и музыканты, но и агрессивные проповедники. Они использовали самые изощренные методы промывки мозгов. Сразу возникли кружки. Туда потянулась молодежь. Пришлось действовать очень жестко, чтобы избавиться от этой заразы. И с тех пор в этом обязательстве появился такой пункт. Вы же знаете прекрасно, что такое секты. Помните, что устроили давидиане в Техасе? Помните, что устроили последователи «Аум Синрикё» в Токио? Может, вам, американцам, подобные кровавые шоу доставляют удовольствие. Нам — нет. Травить нашу молодежь завиральными идеями мы не позволим.

— Ну хорошо, — согласился Адамски. — А вот это что? «Я обязуюсь не распространять порнографическую литературу и порнографические видеоматериалы на любых носителях»?

— Вы дальше еще прочитайте.

— «Я обязуюсь не распространять литературу и видеоматериалы религиозного содержания. Я обязуюсь не распространять литературу и видеоматериалы, пропагандирующие насилие».

— Что такое порнография вы, надеюсь, знаете? И что такое религиозная литература?

— Да. Но что такое литература, пропагандирующая насилие?

— Это то, что вы называете «трэш». У нас есть четкое определение такой литературы в Уголовном кодексе. Но на самом деле речь не об этом. Дэйв, Советский Союз — одна из немногих стран, где можно купить любую печатную продукцию, какую только захотите. Любую порнографию, любой трэш, любую муть. Да-да, не удивляйтесь. Я же вам говорил, что для нас интересы и запросы советского человека превыше всего. Советский человек имеет право на потребление всяческой экстремальной макулатуры. К тому же мы помним историю и знаем, что стандарты морали изменчивы. То, что считалось порнографией в начале двадцатого века, считается мягкой эротикой в начале двадцать первого и публикуется в респектабельном «СПИД-Информаторе». Но сегодня установлены вполне конкретные границы морали и нравственности. Эти границы регулирует большинство. Если вы эксгибиционист и выставляете свои причиндалы на всеобщее обозрение, то не удивляйтесь, что кто-нибудь пожалуется и вас потащат в психушку. А для нудистов есть отдельные пляжи и они не должны выходить за черту, иначе станут эксгибиционистами. Чувствуете разницу? Нельзя расширять свою свободу за счет свободы других людей. Поэтому распространение перечисленной литературы и видеоматериалов у нас строго регламентируется. Например, чтобы купить порнокнигу или порнофильм, вы должны дать письменное свидетельство, что эти материалы не увидят дети. Если вы нарушите это обязательство, вы понесете уголовную ответственность.

— А кто определяет, что является порнографией, а что нет?

— А кто у вас определяет, какой фильм относится к категории А, а какой к категории Б? У нас этим занимается Специальная комиссия при Министерстве культуры.

— А если комиссия допустит ошибку? Если великое художественное произведение сочтут порнографией или трэшем?

— Ничего страшного, — Маринин пожал плечами. — Вы же всё равно сможете его купить. И даже прочитать. Только следите, чтобы это великое художественное произведение не попалось на глаза детям!

Они помолчали.

— Ну а что распространять можно? — спросил Адамски.