Антон Первушин - Звезда

— Ну и? — настаивал брат. — Я слышал, у вас в Звездном очень-таки симпатичные девушки есть.

Юрий легкомысленно пожал плечами:

— Симпатичные есть. Зачем же сразу жениться?

— Возраст потому что, — сказал Сергей. — В возраст ты входишь, дорогой. Если до тридцати не женишься, коситься начнут. Да и жалко — такой конкретный парень без женской руки пропадает.

— А что, обязательно женскую руку иметь над собой?

— Без женской руки мужчина перестает ценить жизнь, — важно заявил старший брат. — В космос лететь хочешь? То-то! Никто тебя не отпустит в космос холостяком. Как и беспартийным. Если уж мужик к тридцати годам с таким несложным делом, как женитьба, не справился, то нечего ему дорогую технику доверять.

Юрий засмеялся:

— Простые у вас, у народа, всё-таки представления о космонавтике.

— Простые, — согласился Сергей. — Думаю, у тех, кто будет тебя в полет определять, они будут еще проще. Беспартийный? Неженат? Подождем. Так что, подумай. Приглядись к девчонкам...

Тут грянул звонок домашнего телефона, и старший брат со вздохом встал и вышел в соседнюю комнату. Он всегда так делал, чтобы Юрий случайно, против своей воли, не подслушал важный рабочий разговор.

Вернулся хмурым. Сообщил скупо:

— Вызывают. Опять у них геморрой образовался. Без меня никак. Вернусь только завтра. Посиди, если хочешь. Или прогуляйся.

Юрий поскучнел, но перечить не стал: работа есть работа.

Когда Сергей уехал, Юрий посидел у открытого окна, выпил еще пива. И подумал: а почему бы действительно не прогуляться?

Он надел свой гражданский костюм, спустился из квартиры во двор и, обходя машины, попал в самую гущу мальчишеской свалки.

Дрались четверо. Точнее, трое избивали одного — мелкого и белобрысого. Казалось бы, шансы неравны, но мелкий и белобрысый оказался парень не промах: ловко уворачивался и сам наносил удары.

— Ну-ка, пацаны, прекратили!

В два движения Москаленко развел драчунов.

— Кошак подлый! — орал один из троицы нападавших, отличавшийся расквашенным носом.

— Стоп! — гаркнул Москаленко. — Что не поделили?

— Пусть уйдет! — орал расквашенный нос.

— Сами пошли, — отозвался мелкий и белобрысый.

При появлении взрослого он сразу остановился, отодвинулся, спрятав руки в карманы. Смотрел прямо и с вызовом. Хотя выглядел смешно — как задиристый воробей. Трое успели подбить ему глаз и раскровянить губы, но, похоже, это его не слишком трогало.

— Это наш дом! Наш двор! — затараторил расквашенный нос. — А он! Кошак проклятый! И отец у него — алкаш!

— Ладно-ладно, — отозвался мелкий и белобрысый. — Видали, — и сплюнул под ноги.

— Молодые люди, — сказал Юрий, сообразив, что к разуму тут взывать бесполезно, — а вас в школе не учили, что втроем на одного нападать нельзя? Что это плохо?

Это замечание смутило троицу.

— Никто Кошака не звал, — пробурчал расквашенный нос.

— Пусть нападают, — вмешался вдруг мелкий и белобрысый. — Все получите, ясно?

— Ты где живешь? — спросил его Москаленко.

— Вам какое дело? — нагрубил мелкий.

— Я тебя провожу, — сказал Юрий. — А вы, молодые люди, идите и подумайте над своим поведением. Пионеры ведь, небось? Куда только пионерская организация смотрит? — он вздохнул.

— Мы-то пионеры, — признал расквашенный нос. — А вы кто?

— А я космонавт, — просто ответил Москаленко.

Пацаны притихли, уставились с недоверием.

— Не врете? — протянул мелкий.

Юрий вытащил свое удостоверение, но раскрывать «корочки» не стал — всё было видно по обложке. Вещественное доказательство принадлежности Москаленко к Отряду космонавтов произвело впечатление. Задиристые подростки сразу утратили пыл и отошли, перешептываясь.

— Пойдем, — сказал Юрий мелкому. — Кстати, как тебя зовут?

— Павел, — представился тот и шмыгнул носом.

— А фамилия?

— Кошкин.

Мелкий тут же насупился, ожидая, видимо, насмешки, но Юрий давно вышел из того возраста, чтобы иронизировать над фамилиями.

— Хорошая фамилия, — сказал он. — Благородная. Так звали конструктора лучшего танка в истории. «Т-34». Слышал?

— Ага, — Павел явно смягчился по отношению к взрослому. — А они дураки не верят.

— Что?

— Что так звали конструктора.

— А ты не родственник?

— Нет, — Павел помотал головой. — Но я всё равно горжусь.

Они пошли вместе, и Москаленко заметил:

— Отделали тебя. Больно? Может, в аптеку заглянем?

— Да нет, — Павел махнул рукой и впервые улыбнулся. — Я же Кошкин. На мне всё, как на кошке, заживает.