Герман Малиничев - На суше и на море 1966

— Ном, все небо заволокли тучи, — послышался из контакта голос Зеи. — Похоже, что собирается гроза.

— Ган, немедленно назад. Быстрей на борт! — Он крупными шагами закружил по рубке. «Кто знает, какие тут грозы? Судя по влажной, душной атмосфере, наверное, грандиозные. Лучше не рисковать…» Наконец вспыхнул желтый огонек на индикаторе выходного кессона. Ган вошел в шлюзовую камеру.

— Слава Алому, вернулся… — облегченно пробормотал Гел.

— Ном, ном! — влетел в рубку встревоженный голос Зеи… Ном, началось, это что-то ужасное. Я боюсь…

— Не робей, малютка! Иду. — Он кинулся к подъемнику.

Исполинские молнии огненными бичами полосовали небо, зловеще просвечивая сквозь толстую водяную пелену, стекавшую по прозрачной сфере астрокомплекса. Крепчайшая пласт-масса вибрировала и жалобно звенела под напором воды и ветра. День, еще недавно солнечный, превратился в темные сумерки, пронизанные яростными молниями. Их грохот до отказа заполнил воздух. Гел не сразу увидел девушку: с перепугу она забилась подальше, под выступ пульта.

— Смелее, Зея! Я никогда… — Хлесткий удар заглушил его голос. За ним другой, еще и еще. Пластмасса затуманилась паутиной мелких трещин. — Колпак! Давай колпак! — завопил Гел. Зея метнулась к пульту, и оглушительная дробь сменилась мерным гулом, а блеск молний — ровным светом светильников. Гел включил экран электромагнитного обзора. Огромные градины вдребезги разбивались о броню звездолета.

— М-мда!.. Серьезная планета, — хмуро протянул Гел, уходя.

Приподнятое настроение сменилось озабоченностью. Голубая планета лишь чуть нахмурилась. А что же будет, когда она разгневается всерьез? Видимо, титанический разгул стихий здесь не редкость и справиться с ними будет нелегко. Он лаконично бросил Гану:

— Что видел?

— Не слишком много. Да и что можно было увидеть за несколько минут? — пожал плечами Ган.

— А все же?

— Множество мелких крылатых тварей и насекомых. Самое интересное, что они исчезли перед грозой, как по команде.

— Говоря откровенно, меня куда больше сейчас занимает «Элон», — суховато заметил Гел. — Как он выглядит со стороны?

Лицо Гана обиженно дрогнуло, и он холодно возразил:

— Я не умею отгадывать чужие желания. А что касается «Элона», то вид неважный. Нас полузасыпало. Вот снимки.

«Элон» лежал на боку, глубоко врезавшись в почву. Громада звездолета пропахала глубокий наклонный лоток, вздыбив высокий вал земли и поваленных деревьев. На одном из снимков отчетливо просматривалась вспоротая, покореженная броня. Гел потемнел.

— Да, ты прав, Ган. Картина невеселая. Заодно прости, если я невпопад что сказал. Неважный день сегодня, все не так… Ну вот что! Займемся кораблем, все остальное потом.

Пэй схватил Гею за локоть.

— Стой! Ты слышала?

— Да, а что это такое?

— М-м… Не знаю. А вон. Смотри!

Высоко в небе сражались два огромных крылатых ящера. Вот один, чуть замедлив в повороте, открыл фланг. Другой кинулся стрелой, метя ему в голову. Атакуемый судорожным движением крыльев успел бросить туловище вперед, и нападающий вцепился в лапу, стараясь перевернуть врага на спину. Тот отчаянно извернулся, и его длинные зубастые челюсти сомкнулись на вытянутой шее противника. Миг — и обезглавленный боец, беспорядочно молотя крыльями, камнем полетел вниз. Победитель с торжествующим визгом ринулся за ним. От падения тяжелого тела дрогнула земля.

— Чем не спектакль? — сказал Пэй. — Актеры играли на совесть, с огоньком.

— Боюсь как бы актеры, свободные от спектакля, не занялись зрителями, — ответила Гея, нащупывая рукоять тайдера.

— Вполне возможно, — согласился Пэй. — Ну, пошли. Я буду смотреть вперед и по сторонам, а ты не забывай поглядывать назад и вверх.

Широкая просека вокруг «Элона», прорезанная автоматом, уже успела изрядно зарасти. Между пнями и поваленными деревьями поднялись какие-то папоротники и хвощи. Над травой звенели, жужжали и гудели на все лады мириады насекомых — от крохотных мушек, еле заметных глазу, до огромных мотыльков с радужными крыльями и хищных стрекоз, чьи зубастые головы по размеру немногим уступали кулаку. Насекомых было так много, что порой они совсем залепляли стекла скафандров и приходилось включать очистители. Двигались медленно, с трудом прокладывая путь сквозь заросли травы, то и дело перебираясь через стволы поваленных деревьев. Один такой «ствол» внезапно ожил, и Пэй, отброшенный в сторону мощным толчком, еле устоял на ногах. В траву скользнуло длинное извивающееся тело.