Виктор Вучетич - Искатель. 1976. Выпуск №6

Измотанный, запыхавшийся старик, державший намертво в пальцах толстую капроновую леску, бил топориком уже как попало. Топор звенел бодро, и странно было слышать прерывистый хрип дыхания вконец уставшего Антипа. Подняв крупный камень, инспектор быстро примерился и оглушил рыбу.

Бросив топор, Антип сел прямо на камни, опустил руки меж колен и долго не поднимал головы. Он дышал тяжело и взахлеб.

— Экое полено… — выговорил старик, отирая ладонью лицо.

— Давно такого не видел, — поддержал Антипа участковый.

— Меня таким не видел, то да… А таймень так себе. Рыбина как рыбина. Не из больших.

— Отличная рыбина! — настоял на своем Семен.

Как-то странно, перевалившись сначала на бок, а потом уже поднявшись на ноги, Антип проковылял к воде, зачерпнул ладонью, омыл лицо.

— Случилось чего? А? Ты здесь, а Женька там чего-то караулит. Дело ко мне, что ли?

Когда Семен Васильевич наскоро сказал Антипу о случившемся, тот вскинул редкие бровишки, собрал гармошкой сухой старческий лоб, но начал не о ней:

— Как Сергунька-то, как его голуба душа пережила?

— Утешил как мог… Только чем утешить-то было?

— Нечем… — согласно кивнул Антип. — Молода… Молоденька Лариса, — снова заговорил Антип. — Молодому умирать — все равно что и не родился вовсе — не жаль. Для него важней всего, чтоб в мире по его было, как он хочет. Непременно, чтоб как он. И никак иначе. Иначе жизнь не в жизнь. Не хочет мир жить по его, так и мира ему не надо!

— Знать не хочу, чего она хочет, — вспылил инспектор, — а натворила она черт те чего!

— Не думала она ни о ком, — покачал головою Антип.

Махнув рукой в сердцах, Семен Васильевич, не зная, как кончить разговор, попросил старика:

— Ты по берегу-то, Антип, сможешь пройти? Тут непропусков нет, а ее, может, в заводь занесло. Я и не увижу с реки.

И Семен Васильевич пошел к лодке.

Он попробовал утешить себя ленивой мыслью о том, что всегда, в любой момент, когда ты ешь, или спишь, или любуешься тихим закатом, где-то в тот же миг другой страдает или уже погиб, но дума эта была слишком умозрительной, не трогала сердца.

— Се-е-мен! Се-е-мен! — кричал Антип. Кричал и махал к себе.

«Что еще там?…» — досадливо подумал инспектор, возвращаясь.

— Да что с тобой, Семен? — торопливо спрашивал Антип, помогая инспектору подтянуть моторку к берегу. — Руки у тебя дрожат. Вспотел. Жар у тебя, что ли? Не в себе ты.

— Пройдет, — хрипловато отозвался Шухов, сам удивляясь тому, что творится с ним. Он вроде бы действительно приболел и боялся признаться самому себе, что, как много лет тому назад, боязнь воды всколыхнула глубины его сознания. Диковатое это было состояние, когда происходящее и воспринимаемое им окружающее как бы чередовалось с воспоминаниями. И они, эти воспоминания о давно пережитом им в океане во время тайфуна, оказывались такими яркими и впечатляющими, что затмевали сиюминутные ощущения и переживания.

В воображении, обрывая связность мысли, вздымались и проседали сами на себя громады конусообразных волн, и из вершин их извергалась в небо пена, клочья которой косо метались меж хребтов сулоев, будто раненые птицы.

— Пройдет, пройдет, — твердил Шухов, вытирая пот со лба. — Зачем звал-то, Антип?

— Нечего пастись перед порогом, — положив корявую старческую руку на плечо Семена, говорил тот. — Надо за залом пробираться.

— Где залом? — не сразу сообразил Семен.

— Как где? Да за поворотом залом. Забыл нешто? На последней ступени Змеиного всегда коряг да стволов набито видимо-невидимо…

— Хорошо. Давай по порядку. Не пойму я дела никак.

— Тьфу! Вези меня на ту сторону, к Женьке вези.

— Антип Аристархович, дело давай! Упустим Ларису.

— Не упустим, если в толк возьмешь, чего тебе твердят, товарищ старший лейтенант! — сердито рявкнул Антип.

Семен Васильевич глянул на старика. Сивые брови Антип вздернул чуть не на середину лба, сведя их над переносьем, резкие морщины на впалых щеках обозначились необычно резко. Редкая бороденка клином торчала вызывающе строго. А в глазах была грусть. Тогда, чтоб не видеть этих грустно сожалеющих глаз, Шухов нагнулся, зачерпнул пригоршнями студеной воды и плеснул себе в лицо раз и другой. Зашлось сердце, словно не в лицо, а в глубину груди плеснул Семен льдистую влагу.

— Ничего… Ничего… — пробормотал инспектор. — Клин клином вышибают.

— Садись, — сказал Антип, когда Шухов разогнулся. — Садись давай. Присаживайся на борт лодки да в толк бери.