Олег Таругин - Холодный бриз

— Ну что, почитали? — голос лейтенанта едва не заставил его вздрогнуть. — Появились какие-то соображения?

— Да, почитал. Майора Виткина, этого немца и американцев я бы предложил как-то изолировать. В смысле, американцев-то можно и вместе, а вот остальных по-отдельности. Насколько могу судить, все они знают примерно то же, что и я. Про других пленных ничего, пожалуй, сказать не могу. Кстати, товарищ лейтенант, связь с округом восстановилась, насколько знаю?

— Откуда? — остро стрельнул взглядом Качанов.

— Да прибегал тут кто-то, вас искал… вот оттуда и знаю.

— Урод, — устало констатировал тот. — А, ладно. Можно глянуть, что вы уже написали? К слову, офицеров я еще утром рассадил по отдельным помещениям, так что, думаю, проблем быть не должно.

— Пожалуйста, — Крамарчук пододвинул ему вымученные списки личного состава. — Кого смог, вспомнил, остальных, я так понимаю, ваши люди оприходуют. Потом сравните списки. Вот еще краткое описание захваченной военной техники. Вопрос можно?

— Спрашивайте.

— Кто сейчас командует округом?

Энкавэдэшник несколько секунд молчал, видимо оценивая вопрос:

— Командующий округом генерал Черевиченко, начштаба — генерал-майор Захаров. А что?

— Да так, вдруг чего важного вспомню, — усмехнулся подполковник, напрягая память. — Если я не ошибаюсь, этот ваш Захаров в шестидесятых занимал пост начальника Генштаба и был заместителем министра обороны. Инте-ересная партия получается.

— Он выехал к нам, — неожиданно решился лейтенант, — сам, по своей инициативе. Ждем.

— И Жукова он вроде лично знает… — будто разговаривая с самим собой, продолжал Крамарчук, — а вот с товарищем Хрущевым вроде не шибко ладил. По крайней мере, после войны. Ты понимаешь, лейтенант?

— Понимаю, — сухо кивнул тот, проглядывая исписанные подполковником листы. — И подумаю. А вы неплохо поработали. Вот только, — он остро взглянул в глаза подполковника.

— Вот только, боюсь, меня скоро отстранят от расследования. И тогда…

— Надо поговорить с Захаровым. Иначе, старлей, мы с тобой по одной статье пойдем, — Качанов дернулся, было, но смолчал. — Поговорить, скорее всего, лично. Я, ты и он. Хоть прямо в этом кабинете.

Качанов безропотно проглотил внезапный переход на «ты» и коротко кивнул:

— Это несложно устроить. Думаю, после осмотра трофеев он и сам захочет пообщаться. Но вот что дальше?

— А дальше? — подполковник недвусмысленно пододвинул к лейтенанту свой стакан. — Дальше я уж постараюсь его убедить… очень постараюсь.

Качанов молча разлил остаток водки и первым протянул свой стакан, коснувшись стакана Крамарчука:

— Что ж, надеюсь, вы не ошибаетесь…

с. Чабанка, военный городок БС-412, штабное здание, 17 июля 1940 года

Полковник бундесвера Ганс Отто Штайн нервно шагал из угла в угол под аккомпанемент скрипа рассохшегося дощатого пола. Комната, куда его привели, была небольшой, три на четыре метра, и крайне скудно обставленной. Голая панцирная — кажется, так она называется? — кровать, стол, два стула да жестяной умывальник в углу. Под потолком — лампочка под железным абажуром, пыльные стекла в единственном зарешеченном окне. Грубо оштукатуренные стены кое-как выкрашены масляной краской, темно-синей понизу, какой-то грязно-белой сверху. Больше в помещении ничего не было, разве что пожелтевшая от времени смятая газета в углу. С первого момента полковника не покидало чувство, что он находится в музее или на съемочной площадке какого-то исторического кинофильма, события которого происходят годах, эдак, в тридцатых-сороковых прошлого века. По крайней мере, такого умывальника он за свои почти шестьдесят лет ни разу не видел, да и электрический выключатель на стене был совершенно непривычным — тусклая, ватт в пятнадцать, не больше, лампочка включалась архаичного вида устройством с поворотной ручкой, выполненным из грубой черной пластмассы. Еще и наружная, идущая прямо по крашеной стене проводка была выполнена из какого-то допотопного витого провода в матерчатой оплетке на фарфоровых роликах. Впрочем, если увязать этот странный интерьер с военной формой, в которую были одеты арестовавшие его люди, то все мгновенно становилось на свои места, поскольку Штайн был не просто образцовым германским офицером, но и всесторонне образованным человеком. В том числе, и с исторической точки зрения. Вот только всей этой образованности вместе взятой ему катастрофически не хватало, чтобы понять, кому и для чего понадобилось устраивать это абсурдное… костюмированное шоу! Бред какой-то! Не маневры, а цирк, и зачем только он согласился участвовать, ведь как чувствовал, что не стоит. Какие-то ряженые в старой советской форме времен Второй мировой войны и со старинным же оружием, их равнодушно-грубое отношение, пресекавшее любые попытки заговорить, обыск и финалом этого театра абсурда — идиотская комната «из прошлого». Обыск, кстати, был самым настоящим. Вывернули карманы, забрав все личные вещи, сняли портупею и ремень, и даже заставили выдернуть шнурки из берцев. А когда он попытался возмутиться, еще и — что уж и вовсе не лезло ни в какие ворота! — ударили, сначала кулаком в живот, затем прикладом по спине. Ну и как все это прикажете понимать? Может это у них тут местные террористы такие? Переодетые, чтобы непонятней и, значит, страшнее было? Да ну, тоже бред. Бессмыслица. Абсурд.