Зиновий Юрьев - НФ - Альманах научной фантастики. Операция на совести

— Я жму руку. Меня тоже. Ты чем провинился? Сказал им "пип-пип-пип"?

Пит взглянул на приятеля с восхищением.

— А ты сказал?

— Да, и у меня есть свидетель. А ты что сделал?

— Объяснил им, что, по-моему, происходит, и они решили, что я спятил.

— А ты, может, и вправду спятил?

— Может, я и спятил. Но «пи-пи-пи» — это чистое безумие.

— Прекрасно, — сказал Джордж, — мы тебя слушаем. — Он прищелкнул пальцами. А как телевидение?

— То же самое. По звуковому каналу «пи-ни-пи», изображение плывет и мерцает, ничего разобрать нельзя.

— Здорово! А теперь объясни нам, что, по-твоему, происходит. Вообще-то мне все равно что, лишь бы было ни на что не похоже. Мне просто интересно, что ты об этом думаешь.

— Думаю, дело не обошлось без космоса. И еще космическое пространство должно быть искривлено.

— Старый, добрый космос, — вставил Джордж Бейли.

— Джордж, — сказала Мейзи, — пожалуйста, помолчи. Я хочу послушать, что скажет Пит.

— Ведь и космос небесконечен, — Пит налил себе еще. — Если будешь лететь во Вселенной все дальше и дальше, то в конце концов вернешься туда, откуда стартовал. Как муравей, ползущий по яблоку.

— Пусть лучше по апельсину, — не унимался Джордж.

— Пусть по апельсину. Предположим теперь, что первые радиоволны, все, какие были выпущены в эфир, совершили облет Вселенной. За пятьдесят шесть лет.

— Всего за пятьдесят шесть? Но ведь радиоволны, по крайней мере я так всегда думал, распространяются со скоростью света. Тогда за пятьдесят шесть лет они должны покрыть расстояние в пятьдесят шесть световых лет. Какой же это облет Вселенной, ведь существуют галактики, которые, мне помнится, отстоят от нас на расстоянии миллионов или даже миллиардов световых лет. Я точно не помню, но, кажется, даже наша собственная галактика растянулась раз в сто больше, чем на пятьдесят световых лет.

Пит Малвени вздохнул.

— Вот поэтому я и сказал, что пространство должно быть искривлено. Где-то, видно, имеется более короткий путь.

— До такой степени? Этого не может быть.

— Но, Джордж, ты только вслушайся в эту галиматью, которая неизвестно откуда взялась. Ты азбуку Морзе знаешь?

— Немного. Но такие частые сигналы разобрать не могу.

— А я могу, — продолжал Пит. — Это передачи первых американских радиолюбителей. Всем этим был наполнен эфир до того, как начались регулярные радиопередачи: линго, сокращения, трепотня радиолюбителей с помощью аппаратов Морзе, когерера Маркони или детектора Фессендена. Вот увидишь, очень скоро мы услышим соло на скрипке. И я тебе скажу, что это будет.

— Что?

— Это «Лярго» Генделя. Первая в мире запись на фонографе, переданная по беспроволочному телеграфу. Эту первую музыкальную радиопередачу провел Фессенден из Брант Рока в 1906 году. Сейчас мы услышим его позывные «СО». Готов спорить на бутылку.

— Идет. А что в таком случае означают первые «пип-пип-пип», с которых все началось?

— Это Маркони, Джордж, — улыбнулся Пит. — Тебе известно, когда он послал свой трансатлантический сигнал?

— Маркони? Пип-пип-пип, пятьдесят шесть лет назад?

— Да, 12 декабря 1901 года три часа подряд мощная радиостанция, которая находилась в Англии в Полду и принадлежала Маркони, с помощью двухсотфутовых антенн посылала в эфир прерывистый сигнал «пип-пип-пип», три точки, означающие букву «с». Маркони и его два помощника были в это время в Сейт-Джонсе, в Ньюфаундленде. Они ловили посылаемый в другом полушарии сигнал с помощью проволочной антенны, прикрепленной к воздушному змею, запущенному на четырехсотфутовую высоту, и в конце концов поймали его. Представь себе, Джордж, где-то в Полду, по ту сторону океана, из огромных лейденских банок выскакивает голубая искра и с огромных антенн стекает в эфир электричество напряжением в 20.000 вольт…

— Подожди, подожди, Пит, ты, видно, и впрямь спятил. Этот сигнал был послан, ты говоришь, в 1901 году, а первая музыкальная передача — в 1906, значит, «пип-пип-пип» Маркони и «Лярго» Генделя должны вернуться к нам, воспользовавшись твоей коротенькой дорожкой, с промежутком в пять лет. Так что, даже если во Вселенной и существует этот путь напрямик, и если радиосигналы, путешествуя в космосе, почему-то не затухают, все равно твое объяснение — явная нелепость и безумие.

— А я тебе и сам сказал, что безумие, — мрачно проговорил Пит. — Действительно, эти сигналы, совершив кругосветное космическое турне, должны были бы стать такими слабыми, что мы бы их и не заметили. А мы их слышим на всех волнах всех диапазонов, начиная с ультракоротких, и везде их мощность одинакова. При этом, как ты уже и сам заметил, за два часа мы перескочили через пять лет, что невозможно. Я же говорю, что все это чистое безумие.