Роберт Говард: Честь корабля

- Что ж, Костиган... - Он сбил пепел с сигары. - Если ты не в настроении...

- Вот именно, - проворчал я. - Не в настроении. Выметайся, да поживей.

Пожав жирными плечами, он повернулся и свалил из бара. Какой-то субъект встретил его снаружи, и они ушли вместе.

- Не нравится мне это, - заметил Муши. - Когда Скользкий Стин дружелюбен, он прячет за спиной булыжник. И, кстати, ты знаешь, с кем он ушел? С тем же парнем, которого встретил на пристани Граймс.

- Ну, в этом нет ничего странного, - сказал я. - Ведь Граймс уже плавал в этих водах.

В эту минуту ко мне подошел китайчонок и потянул за рукав. Когда я обернулся, мальчишка сунул мне в руку записку и был таков. Развернув ее, я прочел:

"Любезный Стив. Одна из моих знакомых дам хотела бы встретиться с тобой. Приходи в "Лавку Дракона", я вас познакомлю. Твой друг".

- Что читаешь? - спросил Билл.

- Да так, ерунда, - ответил я, торопливо пряча записку в карман. - Вы, ребята, развлекайтесь пока без меня. Позже встретимся.

- А тебя куда понесло? - подозрительно осведомился Билл. - Небось, решил приударить за юбкой? Гляди, Стив...

- По-твоему, я уже не в состоянии позаботиться о себе? - раздраженно произнес я. - Не лезь в мои дела. Я буду в "Олимпике" к началу боя.

- Только не вздумай опоздать, - напомнил Билл, и я быстро вышел, сопровождаемый верным бульдогом.

Любопытно, кто этот незнакомый "друг"? Но, вообще-то, записка меня не удивила. На некоторых дам моя персона издали производит неплохое впечатление.

"Лавкой Дракона" называлась прибрежная таверна, содержал ее мой знакомый, старый китаец. Там подавали грог. Когда я вошел, китаеза закивал и жестом предложил следовать за ним в кабинет. Там сидел за столом и разливал по стаканам виски Джон Граймс.

- Привет, Костиган, - сказал он. - Присаживайся. Выйди, Ли Вун, и затвори дверь.

- Не ты ли послал записку? - сурово спросил я. - Где же дама?

- Нет никакой дамы. Я просто хотел поговорить с тобой наедине, а как это сделать, если вокруг тебя всегда толпа? Но я знал, что на свидание с женщиной ты придешь.

- Разрази тебя гром, - гневно заговорил я. - Решил выставить меня на посмешище, такой-раз-этакий?!

- Не обижайся, - безмятежно перебил он. - Все в порядке, никто ничего не узнает. Сядь и давай потолкуем. Это виски. Угощайся.

Я был разозлен и озадачен, но сел за стол и осушил пододвинутый Граймсом стакан. А потом приказал не тянуть время и выкладывать, зачем он меня позвал.

- Костиган, - начал Граймс, - ты давно ждешь боя с Рейнольдсом?

- Несколько месяцев, с тех пор как мы с ним договорились встретиться, - ответил я. - В прошлый раз была ничья. А в чем дело?

- На этот бой поставлена куча денег, но что будет, если... Только предположим: один из вас не появится, и антрепренеру придется заменить боксера?

- Ребята ставят на меня и на Рейнольдса,- проворчал я. - Они снимут ставки. Но я не понимаю...

- Это все, что я хотел знать, - проговорил он, вставая. Изумленный и рассерженный, я вскочил - вернее, попытался вскочить, но в ту же секунду меня будто грот-мачтой по затылку хватило, и я мгновенно провалился в забытье.

А когда очухался, обнаружил, что влажный язык Майка вылизывает мне лицо.

С трудом поднявшись на ноги, я на основании ощущений, в том числе мерзкого привкуса во рту, пришел к выводу, что Граймс попотчевал меня наркотиком. Захотелось тут же разорвать подонка на куски, но в комнате никого не было, а дверь оказалась на запоре. Ревя, как бешеный слон, я выломал ее и ввалился в таверну с кулаками наготове. Там тоже никого не было, потому что старик Ли Вун с воплями удрал через черный ход, едва я накинулся на дверь.

С минуту вокруг меня все ходило ходуном, наконец в голове прояснилось, и я огляделся, пытаясь найти хоть какой-то ключ к разгадке этой идиотской шарады. Увидев над стойкой часы, я вдруг завопил так, что Майк подскочил от испуга.

- Боже милосердный! Я же несколько часов провалялся! Мне давно пора быть на ринге!

Я вылетел из таверны на улицу, будто хотел побить рекорд в беге на длинные дистанции, и китайцы брызнули передо мной в стороны, но никого, похоже, не удивил несущийся по улице моряк с непокрытой головой, преследуемый белым бульдогом. На Востоке всех белых считают сумасшедшими. От энергичной работы легких в мозгу окончательно рассеялся туман, и вскоре, срезав угол по боковой улочке, я очутился прямо перед "Олимпиком". Из дверей заведения потоком изливалась толпа.

Схватив за грудки первого встречного, я прохрипел: "Что тут происходит?". А поскольку мы оба стояли в тени, он меня не узнал.