Юрий Ячейкин - Антология НФ

- Ты что сотворил? - нахмурился грубый Корнеев. - Издеваешься? Кто тут станет жить без сантехники? Нам что, по вечерам лучины жечь? Тараканов щелчками сбивать?

От Витькиной критики Абдул-ибн-Хамид весь позеленел. Резной, хорошей ручной работы терем провалился сквозь землю. В воздухе мелькнули роскошные варварские гаремы, староримские луперналии и даже Версальский дворец в эпоху разложения феодализма.

Грубый Корнеев всю эту древнюю старину обплевал и облаял:

- Типичное не то!

- Да не кричи ты на Абдулку, - поморщился Роман.

- Он сам Хамид! - осатанел Витька.

- Да брось ты... Загони его в бутылку.

- А ну, марш в бутылку! - заорал Витька.

Абдул-ибн-Хамид трясся как осиновый лист, бился лбом о землю, печально посыпал смоляные кудри золой и пеплом, но лезть в бутылку не желал.

- Стоило бы все-таки загнать его в бутылку. Вить, ты какие заклинания знаешь?

- Все! Но черта с два его проймешь заклинаниями, если он не имеет даже представления о железобетонных конструкциях. Темнота! Сапог! Чугун! Неуч допотопный! Бракодел несчастный!

Абдул-ибн-Хамид испуганно сжался, от чего значительно уменьшился в размерах. Конечно, Роман это немедленно заметил, хотя глядел совсем в другую сторону.

- А впрочем, все может случиться, - задумчиво пробормотал он. - Ребята, а что, если врезать по терминологии?

Он лег на живот, оперся локтями на песок и, внимательно глядя в глаза джинну, тихо промолвил:

- Панель.

Абдул-ибн-Хамид понурился, как сачок на экзамене по сопротивлению материалов.

- Шлакоблок. Стабилизатор. Квартсекция. Паркет. Раскладушка. Канализация. Лифт. Звонок...

Несчастный Абдулка-ибн-Хамидка таял буквально на глазах. Современные знания развеивали его, как древний миф.

- Туалет! - радостно заревел грубый Корнеев. - Унитаз! Эврика!

Загнали-таки Абдулку в бутылку. Упрятали под колпачок болезного. Витька поплевал на мозоли и зашвырнул колдовской сосуд далеко в синее море.

Некоторое время мы тупо взирали на пустынные волны, куда только что шлепнулась бутылка. Неожиданно бездонные волны разверзлись, и со дна морского шуганул дым без огня. В воздухе мелькнули и сразу же растаяли резные терема, варварские шатры, многоэтажные пагоды, античная строительная классика и даже Версальский и Букингемский дворцы эпохи упадка.

- Вот жаль, разбилась! - злобно процедил добряк Корнеев.

Я уже понял, что грубость у него - это внешнее, несерьезное. То есть типичное не то.

- Ой, хлопцы! - тихонько охнул Роман Ойра-Ойра. - Да ведь бутылку открыли антиподы из Атлантиды!

Мы (Витька и я) обалдели.

- Так, - где-то за нашими спинами отозвался вежливый голос директора нашего НИИ двуликого Януса. - Баклуши бьете? Интересно, о чем я с вами вчера беседовал?

Мы пытались придумать, что же ответить ему. Решили отвечать рано поутру, ведь утро вечера мудренее. Придется двуликому полгода ждать ответа. Ну, да это совсем-совсем другое дело...

Рэй Брэдбери. ИЮЛЬ 2001. ПЯТАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Позади остались неимоверные ускорения в ярких сполохах неслышного пламени, пронзительные неугасающие глаза жутких галактик, острый холод постоянно сдерживающего ужаса - шестьдесят миллионов миль черно-цветовой космической бездны. Перед ними были первая, вторая, третья и четвертая экспедиции, но судьба их предшественников не была им известна. От Земли до Марса сквозь бескрайнюю звездную пустыню протянулась пятая, такая же слабенькая, зеленая ниточка жизни.

Тройка землян - капитан Уайтхолл, штурман Чатауэй и врач Гиббонски прошли мрачную невесомую пустоту и теперь снова привыкали к удивительному _чувству_ планеты.

- Было бы неплохо раздавить бутылку и немного развеяться, - хмуро выразил общую тайную мысль Сэм Чатауэй.

Врач Гиббонски немедленно достал литровую посудину с бешеным девяностовосьмиградусным напитком. Но Джефф Уайтхолл запретил пить.

- Если нам хочется выпить, то пить ни в коем случае нежелательно, пояснил капитан. - Неизвестно, что случилось на этой планете с нашими предшественниками.

Они вышли из ракеты и замерли, ошеломленные. Несказанно чарующий мир чужой планеты встретил их шелковыми касаниями мягкой красной травы, ласковым теплым дыханием спящей ночи и незнакомыми, едва уловимыми, но совсем-совсем нестрашными шорохами.

Разряженная пьянящая атмосфера кружила голову. Капитану Уайтхоллу неожиданно захотелось раскинуть руки и после плавного разбега легко воспарить к большим, как жемчужины, звездам. Невероятно, но он был убежден, что и на _самом деле_ способен летать.