Гарри Гаррисон - Прекрасный новый мир

— У меня есть причины считать, что это не случайно. Займитесь этим и сообщите мне, как только получите результаты.

Для проведения анализа потребовалось два дня упорного труда. У Кэтрин Раффин получилась работа, которой она осталась очень довольна. Впрочем, не результатами: она так и не смогла заметить в статистических рядах никакой взаимосвязи. Но вдруг ее увидит федеральный агент. Она позвонила ему, сообщила, что работа закончена, и снова принялась изучать колонки чисел. Занималась она этим до тех пор, пока Блэйлок не появился у нее в кабинете.

— Я так и не смогла заметить ничего примечательного, — сказала она, пододвигая агенту компьютерные распечатки.

— Это уже мне решать. Вы можете объяснить мне, что тут что обозачает?

— Вот перечень разрушенных или поврежденных колб. — Она указала на первый лист в пачке. — Кодовый номер в первой колонке, следом идентификация по имени.

— Что она означает?

— Фамилии доноров; таким образом легче всего запомнить и идентифицировать определенные линии. Вот, например, Уилсон — Смит: сперма от Уилсона, яйцеклетка от Смит. В других колонках содержатся сведения об отборе, о том, какие свойства были выбраны, и тому подобное. Вместо номеров по общему списку я при обработке использовала для идентификации наименования линий. А на остальных листах — результаты моих попыток найти значимые корреляции; я применяла различные математические методы. Но мне так и не удалось увидеть сколько-нибудь весомой корреляции. Сами названия и то говорят больше.

Блэйлок пробежал глазами напечатанные колонки.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего конкретного. Моя собственная глупая, но давняя привычка. Я происхожу из семьи буров [2]и выросла в одной из резерваций для белых, созданных в Южной Африке после революции. Пока мы не эмигрировали сюда, когда мне было одиннадцать лет, я говорила только на африкаанс. Так что у меня имеется эмоциональная связь с теми людьми — вы назвали бы их этнической группой, — среди которых я родилась. Это малочисленная группа, и в этой стране очень редко удается встретить бура. Так вот, когда мне попадается какой-нибудь список имен, я по старой привычке смотрю, нет ли в нем буров. За всю жизнь мне удалось встретить лишь несколько человек, с которыми можно было бы поговорить о давних днях, проведенных за колючей проволокой. Вот что я имела в виду.

— И как это связано со списками?

— В них нет ни одного бура.

Блэйлок пожал плечами и снова сосредоточился на бумагах. Кэтрин Раффин, урожденная Катерина Бекинд, держала перед собой список фамилий и, поджав губы, снова просматривала его.

— Вообще ни одного африканера. Англо-ирландские имена все до одного.

Блэйлок резко вскинул голову.

— Повторите, пожалуйста, — сказал он.

Она была права. Агент дважды внимательно прочел список имен и убедился в том, что в нем были лишь откровенно англосаксонские или ирландские фамилии. В этом, казалось, не было никакого смысла, как, впрочем, и в том факте, открытом тоже Кэтрин Раффин, продолжавшей анализ списка, используя в качестве ключа подход с точки зрения фамилий, что негров в списке тоже не оказалось.

— В этом нет смысла, ровно никакого смысла, — заявил Блэйлок, стиснув пачку листов в руке и сердито потрясая ею в воздухе. — Какая может быть причина для того, чтобы проводить именно такие преднамеренные акции?

— Может быть, вы неправильно ставите вопрос? Что, если вместо того, чтобы спрашивать, почему некоторые имена оказываются в списке устраненных, задать вопрос по-другому: почему в этом списке не появляются другие фамилии. Например, африканеров.

— А они вообще есть в списках доноров оплодотворенных эмбрионов?

— Конечно. И африканеры, и итальянцы, и немцы, и многие другие.

— Да, пожалуй, нужно будет задать этот вопрос, — сказал Блэйлок, снова склоняясь над списками.

Это оказался тот самый вопрос, который требовалось отыскать.

Экстренное совещание руководства Совета по генетическому управлению созвали в одиннадцать часов вечера. Как всегда, Ливермор опоздал. Возле большого мраморного стола поставили дополнительный стул, на который уселся Блэйлок, аккуратной стопкой положив перед собой компьютерные распечатки. Кэтрин Раффин включила диктофон и сразу же объявила дату и время проведения совещания, а Стертевант громко закашлялся, погасил свою безвредную травяную сигарету и тут же закурил новую.

— Этот горящий компост когда-нибудь все же прикончит вас, — сказал Ливермор. Кэтрин Раффин поспешила вмешаться, чтобы не дать начаться традиционной перепалке.