Денис Яцутко - Точка, Книга записей и пpимечаний

Она ведь правда тебя любит. А меня она, в отличие от тебя, не любит. А поэтому просто увидела сразу то, чего ты не увидела: оторванного маргинала, который не достоин Тебя, самой прекрасной, умной, чудесной, волшебной, талантливой девочки в мире. И, конечно, была права. Я козёл, а ты Богиня, чистое божество. Ты вышла замуж за какого-нибудь сына знакомых твоих родителей. Он аккуратный и стройный, у него хорошая служба с хорошими видами на карьеру, он очень хорошо с тобой обращается, очень красиво говорит и делает тебе прекрасные подарки, но, бля буду, этот тупой баран никогда не подарит тебе кольца, так идущего к твоему телу, к твоим глазам невозможного цвета, к твоим волосам невнроятной структуры, этот респектабельный идиот никогда не напишет тебе таких стихов, таких гениальных стихов, какие могу писать тебе только я, потому что больше никто не сможет ТАК видеть тебя: это я у них у всех отнял. авсегда. Я ещё всплыву в твоей жизни. И не тоскливо-приятным воспоминанием былой любви. Хуй! Я всплыву весомо, грубо и зримо, как сто томов моих паpтийных книжек, я набью морду твоему респектабельному мужу, если он у тебя есть, и лягу у твоих ног. "Я Лауры пришёл искать в Мадриде..." Чёрт возьми, не для того же ты меня вытаскивала с того света, чтобы жить без меня! Блин. Hет, не буду о тебе думать. Я ведь просто собирался друзей перечислить, а вот уже целую ночь пишу о тебе. Вдруг ты это когда-нибудь прочитаешь... Я уже давно пишу лучше твоего любимого Кафки. Помнишь, как я возмутился его портретом на твоём столе? Я тебя к нему ревновал, а ты решила, что мне не нравится Кафка. Мне не нравилась его рожа, а его текстов я тогда ещё не читал. Тьфу, нна хуй... Хотел "доску признательности друзьям" написать, а получилось неотправленное письмо влюблённого идиота.

у тебя к чёрту, О****а, я тебя забыл. Я начал новую жизнь. Я ещё смогу в кого-то влюбиться и буду счастлив, как и ты со своим военным медиком или программистом. А сейчас я сделаю то, что хотел.

Перечислю всех, кого вспомню. В конце концов, хоть на тбе и свет клином сходится, ты не одна в моей жизни и в моём мозге. Ясно? Всё. ачинаю.

Олежка. Сержант Олежка М******. Мудрец, не умеющий грамотно писать. Заботливй отец, абсолютно равнодушно относящийся к ребёнку, и идеальный муж, ненавидящий при этом жену. Красавец и щёголь. И настоящий профессионал. Сколькому вы с Сашей меня научили! Ебнуться можно. Я ведь потом не смог научить этому же своих солобонов. Правда, была разница - я хотел учиться, а они - нет.

Олежка, если О****у я любил больше всех женщин, то тебя - больше всех мужчин (с) Граф Коконасс. Да ты это знаешь. Сколько километров мы с тобой прошли и проехали вдвоём. Пьяные, оба с больным сердцем, теряющие сознание на ходу, мы упорно двигались вперёд, часто - таща один другого на себе, потому что понимали, что - если бросить - человек может замёрзнуть насмерть. Господи, где мы с тобой себя только не находили. Интересно, вспоминаешь ли ты, как мы, выпив на Дворцовой площади, очнулись на территории вонно-космической части в Лехтуси? Я вспоминаю. А ещё я вспоминаю, как тебя подрезала какая-то урла и мы с парнями носили тебе в заблёванную больницу скорой помощи анашу и папиросы и я ревновал тебя к твоей опустившейся старой сумасшедшей жене. Она мне говорила, что ты её не хочешь, и боялась, что ты её отравишь. Скажу тебе, что я бы на твоём месте так и сделал. Благо, при её неразборчивости в спиртном это было бы нетрудно сделать. Hо ты считал своим долгом относиться к ней терпимо. Святой. А меня безумно влекло к тебе.

Безумно. Я вспоминаю твою худую, хилую, но гордую и стройную фигуру. И дикий блеск в глазах. Чёрт возьми, ведь у нас у всех был дикий блеск. Мы ведь все с ножами ходили. Сейчас, как вспомню, так вздрогну.

Помнишь, в один из винных дней, когда мы вместо пива пили сухие вина, ты вдруг влетел в форточку чьей-то квартиры в двух шагах от Hевского проспекта, взял там с полки первую попавшуюся книгу и, вылезая обратно, застрял, протянул нам с Андрюшей ручки и сказал: "Тяните". А как ты возглавлял наши налёты на вернисаж! Сколько в тебе было адреналина! Ты умел так внезапно и заразительно вовлекать нас всех в авантюры, что мы шли за тобой с радостью. Точнее, за тобой шёл я, а за мной шёл Андрюша. Тебе он почемуто не доверял, во мне же видел родственную душу.

Художник видел художника. Временами, когда мы с ним гуляли вдвоём, он говорил: "Диниска, ведь всущности, Саша и Олежка - жлобы, хоть и кайфовые ребята. Hо они бросят тебя в первой же заварухе: потому что ты человек не их типа. Я имею в виду, в серьёзной заварухе. Hе картины с вернисажа сметелить, понимаешь?