Светлана Ягупова - Твой образ (Второе лицо)

Он поднял снимок, стал рассматривать его, то приближая к глазам, то отдаляя, и с изумлением обнаружил, что фото двупланово. При близком рассмотрении на нем были какие-то космические завихрения, скопища звезд. Но стоило отвести фото подальше от глаз, как на нем четко вырисовывалось бородулинское лицо Некторов сразу узнал его, а узнав, поразился: оно не было похоже ни на одно изображение Бородулина, с которым его познакомила Октябрева Лицо Ивана Игнатьевича было тонким, одухотворенным, глаза смотрели проницательно, насмешливо и мудро Стоило чуть сдвинуть фото, и лицо исчезало.

- Горчица, намазанная на хлеб, - в раздумье сказал Некторов. Перевернул фото и прочел на обратной стороне: "Превращение". - Что вы сделали с ним, Мила Михайловна? - с горечью сказал он.

- С кем?

- С мужем своим. - Он спрятал фото за пазуху и пошел к двери.

- Куда?! - рванулась Бородулина. Обняла, припала к груди. - Все равно это ты, Ваня! Ты, ты! Голос твой, и все твое!

- Нет, Мила Михайловна, - твердо и неприязненно сказал он. - Но я буду навещать вас и детей, если хотите. Только не устраивайте больше таких сцен.

- А ты докажи, что ты - это не ты! - она неожиданно приняла воинственную позу.

Он мягко отодвинул ее, вышел за дверь и на площадке столкнулся с Октябревой. Она стояла с девочками Бородулиной и рассказывала им что-то забавное, отчего они хлопали в ладоши, смеясь от удовольствия.

- Неужто шпионите? - радостно изумился он.

- Вот еще! Я здесь живу! - вспыхнула девушка. Глаза ее стали огромней, глубже.

Фотография "Превращение" висела теперь на стене в палате Некторова, и он подолгу рассматривал ее. Притягивала не столько техника фотоснимка когда при легком повороте головы из звездной туманности вдруг появлялось лицо, - изумляло само лицо: выражением глаз, одухотворенностью, которая скрашивала неправильные черты, придавая лицу особую, как бы сотворенную самим человеком красоту. Снимок был сделан, вероятно, лет пять-шесть назад. В последнее время Бородулин огрубел, располнел. Уж не потерял ли он и некий жизненный ориентир, проживая с Милой Михайловной? Снимок что-то подсказывал Некторову, но подсказка эта была еще невнятной.

Через несколько дней он устроил себе новое испытание: позвонил Верочке Ватагиной, назвался почитателем ее таланта и спросил, нельзя ли им встретиться - у него важное к ней дело. Верочка немного помялась, но потом согласилась - уж слишком серьезен и настойчив был голос незнакомца.

Свидание назначили на семь вечера в ресторане "Океан".

Из клиники Некторов вышел часа за два. В этот раз парик не надел волосы после операции уже отросли, и хоть на макушке красовалась лысинка, решил предстать перед Верочкой не замаскированным, со всеми своими недостатками. В троллейбусе к нему протиснулся человек с русой бородкой и обнял за плечи.

- Привет, Ваня! Говорят, ты болел? А я все собирался забежать, да дела заели. Как самочувствие? Видел Милу на днях. Вид у нее какой-то загадочный. Я уж испугался, думал, с тобой совсем плохо. А ты ничего, молодчага, выкарабкался! Так как с широкоугольным?

- А что? - растерялся Некторов, соображая, как выкрутиться из этого положения.

- Ну как же, ты ведь обещал. Хотел у Милы взять, не дает без тебя. Будь спок, верну в целости. В случае чего, за амортизацию коньячок.

- Да что там, - пробормотал Некторов, сообразив, что речь идет о фотоаппарате. - Скажи, меня встретил, я разрешил.

- А ты что, дома не живешь?

- Еще нет. Это я так, прогулочку себе устроил. Но скоро выпишусь. Будь здоров! - и поспешил выскочить из троллейбуса.

Было первое сентября. Стайки школьниц в белых передниках придавали городу праздничную оживленность. Некторов вспомнил о Тоше. Должно быть, сегодня ей особенно тоскливо дома. Зашел в будку телефона-автомата и позвонил домой. Трубку взяла мать. Екнуло сердце - услышит мужской голос и, чего доброго, приревнует к Тоше, расстроится.

- Алло, алло? Кто это? - чуть тревожно спрашивал материнский голос.

Он помолчал, затем медленно опустил трубку на рычаг.

"Внутренней свободы, вот чего тебе не хватает", - вспомнились слова Косовского. - Попробуй восстановить прежнее состояние раскованности, легкости, присутствия удачи".

Легко сказать - восстановить. А как?

Он вошел в гастроном, купил пачку папирос. В соседнем отделе, где продавали колбасу, стояли человек пять. К прилавку без очереди подошел щупленький мужчина в спортивном костюме.

- Девоньки, голубоньки, позарез некогда, автобус отходит, - пропел он ласково. И, странное дело, непроницаемое до этого лицо продавщицы оживилось, она мягко кивнула ему: