Аскольд Шейкин - Дарима Тон

Некоторое время Дарима Тон тоже вчитывалась в эти слова и — вдруг рванулась к экрану, вглядываясь в него так, будто не могла поверить своим глазам.

— Ты!

Она обернулась. Ее лицо восхищенно сияло. От этого она еще более похорошела, расцвела.

— Ты!

Зубцов ничего не понял из того, что прочитал на экране, и отшатнулся, ошеломленный этим ее стремительным поворотом и тем, как она теперь смотрела на него, каким голосом говорила.

— Ты знаешь, кто это? — спросила Дарима Тон.

— Кто?

— Кемп, Вери Нгор.

— Откуда же!

— Величайшие изобретатели! В нашей эпохе с их именами связано все самое удивительное: космические города, новейшие технологии. И они твой аналог! Но почему же ты сейчас здесь, в этом месте, а не в научном центре страны?

Зубцов обиделся:

— В каком таком месте? Бочку-то на меня чего катишь? Считаешь, не ценят? Да если хоть на какой скважине ЧП, ко мне среди ночи: «Федор Иванович! За вами машина…»

Дарима Ток не сводила с него все того же восхищенного, но теперь уже и требовательного взора. Он продолжал:

— Хочешь? Какой угодно агрегат перемонтирую! И пусть он будет не проще, чем эта твоя экспериментальная камера. Я по аварийке раму для газовой турбины устанавливал — махинища! — а ночь, вьюга была. Потом проверяли: микронная точность. Так и на заводском стенде не получается. А что у меня в руках было? Ключ да кувалда.

Она мучительно свела к переносице брови.

— Ключ да кувалда! Но ты понимаешь, что́ это такому человеку, как ты? Свайная баба для пианиста! Твоим рукам работать с прецизионными сервосистемами! Всякую твою техническую мысль должны подхватывать миллионы специалистов! А ты… Ты! И еще не знаешь об этом! Но ты же должен! Ты не имеешь права это в себе потерять.

Все ее отношение к нему стало другим. Сомнений не было. Теперь она смотрела на него не только с восхищением, что случалось и прежде, но и как на человека, суждения которого преисполнены самого высокого смысла.

— Скажи, — попросил он и подивился тому, насколько вдруг тон его собственного голоса тоже переменился, — что я мог бы сейчас для тебя сделать? За то время, которое ты еще будешь здесь?

— Ты все уже делаешь, — покорно ответила она. — Ты понял главное: тому, кто идет по времени, очень нужен душевный покой.

— Покой! — со злостью вырвалось у Зубцова. — Покой! Но это так мало!..

В 2 часа 30 минут следующего дня она улетела. Все было проще простого. Они стояли у вагончика.

— Надо же, — сказал Зубцов, — взять и вот так, налегке, появиться.

— Почему налегке… — Дарима Тон рассмеялась. — Знаешь, как много вмещается в одной голове! — Привстав на цыпочки, она провела по его кудрям ладонью. — Ты хороший человек. Спасибо.

Зубцов улыбался. На самом деле ему было тяжело настолько и такая безысходность владела им, что он едва удерживался, чтобы не закричать от сознания собственной беспомощности.

Воздух начал вздрагивать, как будто друг о друга ударялись листы железа. Сперва едва слышно, потом сильнее, громче, чеканней. День на какие-то мгновения потемнел. На том месте, что и вчера, появился сноп бьющих в небо радужных струй. Дарима Тон приблизилась к этим струям, шагнула в них. Обернулась к Зубцову.

— До свидания, Федор! — услышал он ее звонкий и уже удаляющийся голос.

Все исчезло.

Зубцов посмотрел на лес, на белые облака, неподвижными и плотными клубами висящие в голубом небе, на солнце, на зеленый вагончик. Все это выглядело нестерпимо резким, словно очерченным тонкими ослепительно яркими линиями.

Он подошел к скважине. Манометры показывали свои законные 45 атмосфер.

Зубцов поднялся в вагончик, включил транзистор. Кроме разрядов, в эфире ничего не было.

Почему все же она так и не стала что-либо передавать с ним ученым? Потому ли только, что ее появление в нашем времени не было предусмотрено? Или другое посчитала, будто это лишено смысла. Но тогда опять — почему?

Он сидел, облокотившись о столик, вслушивался в треск разрядов и думал: «Дарил покой!.. А если бы вместо меня был бригадир? Или тот же Тимофей Кращенко в своем комбинезоне с иголочки? Сумел бы сделать кто-нибудь из них для этой гостьи из будущего больше, чем я? И что еще сделать, если она появится снова?.. Или никогда не появится. Атомным взрывом полыхнула где-то в далеком прошлом. Я все равно буду ждать ее. Хоть неделю. Хоть годы. И еще одно. Как же быть теперь с этим новым знанием о себе: величайший изобретатель… Такой, как творцы космических городов!..»