Владимир Рыбин: Искатель. 1978. Выпуск №2

Она была в ярко-красном платье, белой маленькой шляпке и белых перчатках в сетку. Рост — выше среднего, брюнетка. Она являла собой довольно распространенный тип латиноамериканской красотки. Таких каждый день можно встретить на пляжах Флориды, где они показывают свои прелести — всем, кто готов обратить на них свой взор.

Она вышла из машины, сверкнув длинными точеными ногами в нейлоновых чулках, разгладила платье на внушительных аппетитных бедрах и вперилась в меня черными глазами.

— Здесь был убит полицейский? — спросила она, медленно подходя ко мне.

— Насколько мне известно, это произошло ближе к шоссе, — ответил я. Это еще кто такая? И что ей здесь нужно? — Место катастрофы вы, скорее всего, проехали.

— Проехала? — Она остановилась недалеко от меня. — Вы думаете, ближе к шоссе?

— Так написано в газетах.

Открыв сумочку, она вытащила оттуда смятую пачку сигарет, воткнула одну меж своих полных губ и посмотрела на меня.

Я вытащил зажигалку и шагнул к ней. Она наклонилась навстречу огоньку, и меня обдало запахом какого-то лака для волос.

— Спасибо.

Она чуть откинула голову назад и заглянула прямо мне в глаза. Вблизи я разглядел, что лицо ее покрыто густым слоем прессованной пудры, однако грим был положен умелой рукой. Над губой виднелась тоненькая линия усиков, и эти усики придавали ее лицу ту чувственность, которой всегда славились латиноамериканки.

— Вы газетчик? — спросила она.

— Газетчик? Нет, вовсе нет. Просто я приехал окунуться.

Она отвела взгляд и посмотрела вдаль, на полосу песка. Свои и Люсиль следы я уничтожил, но общее единообразие было все же нарушено, и она сразу это заметила.

— Это вы так примяли песок?

— Вы об этих линиях? — Я постарался придать голосу самые непринужденные нотки. — Нет, они здесь были до меня.

— Выглядят они так, словно кто-то хотел стереть следы.

Я повернулся и посмотрел на песок.

— Вы думаете? Скорее всего, это ветер. Ветер всегда рисует на песке странные узоры.

— Ветер? — (Я снова почувствовал, как глаза ее обшаривают мое лицо.) — Милях в двух отсюда я проехала мимо придавленной дюны. По-вашему, его убили там?

— Возможно. Точно не знаю.

— Не думайте, что я это из любопытства. Я собиралась за него замуж.

Я резко вскинул голову. Сразу вспомнилось, где-то в газете я читал, что О'Брайен собирался жениться на певичке из ночного клуба.

— Ах да. Я сегодня читал об этом.

— В самом деле? — Она улыбнулась. Улыбка была холодная, горькая. — До сегодняшнего утра вы и понятия не имели о моем существовании, верно? А ведь я пою уже лет десять. Да, для артистки мало радости, если ее имя попало в газеты лишь благодаря смерти жениха, который к тому же приказал долго жить по собственной глупости.

Она села в машину, развернулась и быстро умчалась, оставив после себя облако из песка и пыли.

Перекусив по дороге бутербродами, я поехал домой. Я все больше и больше убеждался в том, что с аварией что-то нечисто. Люсиль мне лгала — на этот счет у меня не оставалось никаких сомнений. Но что же произошло на самом деле? Ясно было одно: Люсиль не могла не видеть О'Брайена, потому что он ехал ей навстречу. Она не смогла остановиться, и произошло лобовое столкновение. В такой ситуации рассчитывать на милосердие суда присяжных никак не приходилось, и я начал понимать, почему она буквально заставляла меня взять вину на себя.

Но главное — что делать с «кадиллаком»? Ведь, если полицейские будут вести розыски с обещанным рвением, рано или поздно они найдут «кадиллак» в гараже Сиборна.

Я вспомнил слова капитана полиции: каждый повредивший свою машину после происшествия должен немедленно заявить об этом и объяснить, как было получено повреждение.

А что, если это дает мне возможность выкрутиться? Допустим, я сейчас как следует шмякну «кадиллак» о дверь гаража, потом позвоню в полицию. Поверят они, что я разбил машину именно таким манером? Если бы повреждения были только на передней части машины, пожалуй, можно было бы рискнуть, но два рубца на крыле… нет, полиция сразу навострит ушки.

Во всяком случае, тут уже было над чем подумать, и я решил не выбрасывать эту идею из головы. Я продолжал вертеть ее так и сяк, когда вышел из машины и стал отпирать входную дверь, но вдруг мысли мои разлетелись — в доме зазвонил телефон.

Я вбежал в гостиную и поднял трубку.

— Мистер Скотт?

Я узнал голос Уоткинса и похолодел. Какого черта ему может быть нужно?