Вениамин Яковлев - Дневники Трюса

- Нет, мы не называем этот разряд IV, не удостаиваем его такой чести. Современная дворовая отличается от черни, допустим, шекспировских времен. Сейчас к нам идут технократы, инженеры, книжные спекулянты, критические философы. Они составляют элиту дворовых, и на них-то в основном и работает дегомункулюзаторская. Мы условно подразделяем наших подопечных на два типа: Парфюмерная - рай дураков; у художников собачья интуиция, они "всё правильно чувствуют", но совершенно поглощены собой, и глупость - единственная черта, роднящая их с детьми и младенцами, потому что во всем прочем они уступают последним.

Технократов из Дворовой мы причисляем к аду умных. Они всё знают и толкуют, но живому человеку становится так тошно в их обществе, что он хватается за голову: кошмар, ад... Художники глупы, хоть и пребывают в блаженстве, отсюда мы называем их среду раем дураков; у технократов, простите, воняет изо рта... от их рациональности хочется повеситься.

Если вы чужой для рая дураков и для ада умных, плохо вам придется на том свете... Помаетесь вы, неприкаянный, и угодите к нам...

- Да, мой друг, - заключал психиатр папа Беппо II. - Вы пришвартовались на корабле выверенной глубокими традициями Глупости. Ставьте побыстрее паруса, и пусть вас этот самый корабль отвезет побыстрее к себе на родину.

- Ох, - вздыхал я. - Неужели так тошно жить на земле? В головах у людей сплошная вода, а на поверхности её барахтаются блохи задних мыслей, пока их не утопят бесы бес-сознательного, не зажмут куда-нибудь в позвоночник или кишку. Тоска!..

- Да, не позавидуешь землянам. Если вы не попали в наш тайный оккультный центр по изучению Всего и Всех, сгинуть вам где-нибудь на задворках, облепленных слезами и рукописями... Записи вместо глины, слезы - для склеивания... Вы, надеюсь, поняли, что разделение нашей тюрьмы на три камеры: дворовую, парфюмерную и инквизиторскую - сделано для толпы. Мы различаем среди своих людей на пришедших от ада умных и посланцев рая дураков. Первых мы направляем в дегомункулюзаторскую, вторых... но об этом после.

Я настоял, чтобы он сказал, куда они направляют художников:

- Вторых мы посылаем в отсек подготовки в инквизиторскую.

- Я, кажется, понял вашу эзотерическую логику. Мне раскрылся знак вашей планеты!

- Вы угадали. Мы хотим пересадить технократа с его математического плюсика на настоящий крест, коим является жизнь на земле. И перевести богему из числа скрипачей и воров при Голгофе в ту же Церковь Распятого Искупителя.

- Можно так, наверно, нарисовать универсальную траекторию движения человеческой души, периодически посещающей землю: она движется из утробы (скорлупы) в дегомункулюзаторскую, там её протрезвляют и посылают на стажировку в инквизиторскую, т.е. в камеру по подготовке "туда"...

- Совершенно верно. Все прочие мирские соблазны - всего лишь краткие остановки на этом прямом пути, всего лишь небольшие огибы...

- Да, мой друг, - сказал психиатр папа Беппо уже за обедом. Инквизиторская - единственная на земле камера, куда вас примут с объятиями и куда не надо выписывать паспорт, визу и стоять в очередь с полжизни. Заметьте, наша инквизиторская почти всегда пуста.

- И так было и раньше?

- О нет, раньше пустовали дворовые. Раньше люди общались с Богом и вообще не было нужды в инквизиторских мерах. Инквизиторская - позднейшее изобретение религий, я же отношу вас к святому времени, когда планета ещё вообще не знала мировых религий, а Трижды Великий Гермес прислуживал богам. Потом появились мировые религии, а с ними выделилась и наша инквизиторская. Помните, в Библии? Вначале был один язык на земле, но потом люди разделились. Разделились именно на дворовых, парфюмерных и святых... Разве до сих пор не строим мы вавилонскую башню, только шпилем вниз, в ад?..

Прошел обед. Психиатр был в хорошем настроении и философствовал.

- Вы обещали показать мне что-то необыкновенное.

- Идемте. Я познакомлю вас с дежурной святой, с другими мирами. Ее диагноз: трансцендентальные фиксированные идеи.

- О, интересно, - молвил я. - Какая полифония: "трансцендентально фиксированные идеи". Познакомимся же с их композитором.

- Учтите только, она нападет на вас. Соглашайтесь с ней во всем, не бойтесь и молчите.

- А, это ты... - сказала женщина, указывая на меня пальцем. - Ты, гад, пришел, любимый, я так ждала тебя... Не подходи, я убью тебя.

"Что за неаполитанские неандертальские страсти, милая" - уже готов был сойтись я мысленно с этой несчастной и продолжить заданную ею тему в баховском фугато.