Вениамин Яковлев - Иуда

И ученики поняли, что он говорил об учителях и о народе, послушном им. Это от них отошел дух нечистый, когда он, Учитель, подошел к ним, со святыней своего Святого Духа. Но они не восхотели его принять. И вот вернулся к ним сатана с семью злейшими, возбуждая их к ненависти и хуле.

И теперь борьба неизбежна. И борьба эта не на жизнь, а на смерть. И кто-то должен погибнуть. Кто истинный Бог? Их - ли Бог, обряда и закона, старый Бог, не требующий разрушения их мирного теплого и уютного царствия плоти, или его Бог, ради которого должен человек отречься от всего, что он имеет и от самой жизни своей.

Если один Бог, то другой - сатана. И если один восторжествует - то другой должен рассыпаться в прах.

Учитель как будто даже не хочет говорить для фарисеев и тех, кто с ними.

Он говорит о них словами пророка - "огрубело сердце людей сих, и ушами еле слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы я исцелил их".

Он облекает свое учение в форму иносказаний и притч, непонятных для непосвященных.

Своим ученикам наедине он разъясняет сокровенный смысл.

Он говорит теперь о Царствии Божием и его слова так необычайны. Проповедуемое им Царство так не похоже на то, о котором толкуют раввины. Оно так далеко от всего, что кругом, что видят глаза, и осязают руки. Оно точно совсем в ином мире. И вместе с тем, иногда, когда они слушают, оно кажется совсем близким, как будто бы оно вот здесь, под сердцем.

Тогда Учитель говорит: "Царствие Божие внутри вас есть".

* * *

Смотрели на закат, все небо пылало точно совершился там какой-то исполинский пожар.

Учитель был грустен.

И смотря на небесное зарево, он говорил тоже об огне.

"Огонь пришел я низвести на землю. О, как желал бы я, чтобы он скорее возгорелся!"

"Крещением должен я креститься: и как я томлюсь, пока сие совершится..."

"Не думайте, что я пришел принести мир на землю, но меч".

* * *

Иуда часто видел во сне Учителя. И раньше это были такие радостные сны. Учитель приходил и нежно склонялся над его изголовьем.

Но страшный сон видел Иуда недавно. Снилось ему, что он не человек, а какое-то необыкновенное существо, наполовину человек, а наполовину - зверь, как вот те страшные изваяния с лицом человека и с туловищем животных, которым, как слышал он, поклоняются в Египте.

Звериное мясо покрыто шерстью - там, снизу. Но оно растет, постепенно покрывает его тело, и того и гляди, покроет и голову, и тогда из человека станет он чудовищем, бессмысленным и страшным. Он не один, кругом него много таких же как он, и все они копошатся на дне какой-то пропасти.

А наверху, на уступе, стоит Учитель, как всегда, весь в белом, и еще белее кажется от падающих на него солнечных лучей.

У него в руках меч, длинный-длинный, почти в длину человеческого роста. Обеими руками держит он рукоять и опирается на нее лицом.

Он бесконечно грустен.

Нижней части лица не видно.

Глаза закрыты, и из-под опущенных ресниц медленно, одна за другой текут слезы...

А руки, кажется, ранены, или даже проткнуты насквозь и по рукояти и по лезвию струится кровь.

И вот Иуда знает, что меч Учителя должен коснуться его тела, он отсечет от него нарастающее звериное мясо. Будет больно, может быть, очень больно, но в этом, и только в этом спасение от страшной и отвратительной гибели. Так будет и с другими. Меч коснется всех тел и пройдет туда, в самую глубину земли, откуда рождается и ползет эта звериность.

И все хотят этого, все ждут, хотя и со страхом, но и с радостью. Но вот Иуда узнает близко от себя раввина Бен-Акибу. Тот уже почти совсем зарос звериным телом, видно только еще окруженное отовсюду мясом и шерстью лицо. И вот он хулит Учителя. Он говорит всем, что копошиться всем здесь хорошо и тепло, а меч не исцелит, он убьет их, и в нем не спасение, а смерть.

Надо, говорит, пока еще не поздно, вырвать меч и сразить им Стоящего наверху.

И с ужасом замечает Иуда, как будто все окружающие его полузвери соглашаются с Бен-Акибой. Шепотом, осторожно, еще боясь, они выражают ему одобрение.

И вот все взоры обращаются на Иуду. Он обреченный, он должен повиноваться. Это он убьет ...Учителя, это - неизбежно. Вот он сейчас будет карабкаться по скользким отвесным стенам, с силой вырвет у Учителя меч, Учитель не будет защищаться.

Он вонзит нож в самое сердце. И алая кровь хлынет на белые одежды.

Так будет через миг.

А сейчас Учитель стоит, склонив голову на рукоять, и медленно текут слезы, сливаясь на руках с кровавыми струйками...