Аскольд Якубовский: Космический блюститель

Пустынные места... Выходит, они не были пустынными.

За четверть диаметра от нас, на западе, была колония, а в ней Зло. Там жили люди, прилетевшие с планеты Виргус. Тайно от нас (почему?) колония освоена три месяца назад.

Утром я пойду в колонию. Я раздавлю Зло, такова цель.

Мне нужна помощь в дороге, нужен Тимофей, собаки, "Алешка".

Согласится ли Тим?

Ничего, уговорю. Как он там? Лежит, закинув руки за голову. Вот думает о моем превращении. Затем некоторое время размышлял о судьбе щенят Джесси их нужно отнять у матери и переводить на нормальный режим. Спасибо, Тим, за такое соседство!..

Вот улыбнулся,в темноту - воображает себе лица коллег, когда он вернется к ним через пять-десять лет с Люцифера.

Вот думает о Дарвине и Менделе.

- Я вас перепрыгну... обоих... - шепчет он. И снова я не верю себе: скромняга Тим - и такое. Шепчу: - Спи, спи, милый Тим, завтра ты дашь мне собак и поведешь машину. Сам.

А Люцифер?

Люцифер! Ты алмаз среди венка мертвых планет этого солнца. Ты обмазан Первичной Слизью, тебе еще предстоит сделать из нее отточенно прекрасных зверей, насекомых и рыб (это только их эскизы - моут и прочие). Но твою судьбу могут исказить виргусяне.

...Штохл! Я вижу тебя, твой черный профиль. Ты словно вырезан из бумаги - в тебе два измерения. И мне предстоит уточнить, насколько ты глубок. Поберегись!

А-а, ты держишь в руках сейсмограмму. Уже знаешь: садилась ракетная шлюпка. Озабоченность морщит твой покатый лоб. Ты жалеешь, что не был готов к такому быстрому повороту дела. Ты ждешь возможности удара.

Думаешь так: "Мне дорого время, нужно год, два, три повертеть шариком, и тогда все убедятся в моей правоте и силе и примирятся со мной".

...Тимофей, славный мой человек. Ты не можешь уснуть?

Да? Так спи, спи... до утра. Позавтракав, ты предложишь мне и себя и собак. А еще мы возьмем ракетное ружье, его понесет Ники. Решено!

Я прошел в дом. Храпел Тим. Глядели на меня и жались в теплую мягкую кучу собаки, милые, добрые...

ВТОРОЙ ДЕНЬ АРГУСА

За десертом Тимофей огладил бороду и защемил ее в кулаке. Дернув вниз, спросил: - Что намерено делать ваше величество? Сидеть здесь? Ты что, решил пребывать в Аргусах вечно?

("Сейчас ты предложишь мне помощь".)

- Видишь ли, - сказал Тимофей, кося глазами. - Ты рад полученному могуществу, оно есть, мне снились всю ночь твои распрекрасные очи. Но, голубчик, за такое могущество дорого платят. Я слышал, этот жилет... Короче, тебя невозможно убить. Это, конечно, ложь. А все-таки безопасно ли долго носить на себе вещь таких странных свойств? Посему бери меня, собак, карету. Ты хоть приблизительно знаешь, где эта треклятая колония?

- Я их вижу. Понимаешь, я вижу место, ландшафт, особенно его. Но не координаты, конечно.

- А найдешь на карте?

- Запросто. Там характерная развилка реки и... плато с выходами синих горных пород. По-моему, это плато Синее.

- У меня есть фотокарта, я даже разбил координатную сетку. Примерно, конечно.

Тимофей стал открывать ящик за ящиком, разыскивал карту (у него всегда беспорядок). Говорил в то же время: - На собак я надену суперы.

"...А сейчас ты мне расскажешь о Штохле и Глене. Они с твоей земли".

- Занятно, - говорил Тим, роясь в ящике. - Мелькнуло имя Штохл... Звать Отто?

- Ага! Плюс Иванович... Чех, немец, русский - все намешано. Сутулый, быстрый, подбородок и нос образуют профиль щипцов.

- Вспомнил! Встречал я его - эгоцентричная штучка! Но зачем ему делать зло? Властолюбие? - рассуждал Тимофей. - Нет, стремление всегда настоять на своем. Вот одна его фразочка: "Тысячу раз скажу, а продолблю в голове дырочку".

Мозг его какой-то безводный - формулы, принципы, системы. Но вдруг короткое замыкание - и загадка поведения. Он еще выступал со статьями о колонизации планет. Глен... Это сторонник биологической колонизации... Вот она, карта! Глен, хирург, селекционер, генетик, он будущая знаменитость, мой враг и, наверное, гений.

Тимофей достал папку, развязал шнурки и бросил карту на стол поверх посуды.

- Мы с Гленом враги. Я наблюдатель, я хочу на каждой планете все сохранить неприкосновенным, он же тянется все переделать. Самоуверенный тип, не люблю.

Карта была тимовская, неряшливая, самодельная. Но съемка вполне прилична. Мы нашли и реку и плато.

- Километров тысчонок пятнадцать-двадцать, - говорил Тимофей, меряя пальцами. - Вылетаем в девять? Да? Тогда поспешим, туман поднимается.

Когда все решилось, я почувствовал новый голод. Я стал брать и доедать все со стола: бутерброды, паштет, сахар. Тимофей озабоченно глядел на меня: