Аскольд Якубовский: Прозрачник

"Как бы шеф не закрыл его", - забеспокоилась Таня (она перехватила его косой взгляд).

И пронесся торжествующий голос Сигурда:

- А я на подоконнике... Сижу и свесил ноги. Черным цветом вы подумали, шеф, черным. Но поздно.

- Я думал об этом с самого начала, - обиженно пробормотал шеф. - Но что это могло дать?

- Правильно. Ничего!

- Поэтому я приглашаю вас серьезно говорить со мной, Сигурд. Она тоже будет, она может спорить со мной. Вы согласны, Таня?

Она кивнула.

- Сигурд, вы и сейчас единственны и долго будете единственны. Вы главная исследовательская сила нашего института.

- Это говорит старая лиса.

- Так говорили мне физики и психофизиологи, и вы знаете это. Раз! Второе - мы связаны, мы две стороны одного дела - науки познания. Третье сейчас ей кажется, что она любит вас или собирается полюбить. Поверьте мне, в ней говорит молодость, пышущая хорошими намерениями, молодость, стремящаяся к необычному. А что может быть необычнее вас? Космонавты приелись. Инопланетные?.. Где они? И вдруг такой человек! Молодой! Совершающий путь в непознаваемое! В глубины! Всякая влюбится. Но, возвратясь в обычное состояние, вы станете как все. И она найдет людей интереснее вас, потому что вы человек увлеченный. А женщины недолго любят витающих мужчин, поверьте мне. Мы часто шутим на популярные темы, но женщина (простите меня, Таня) - это земля, прекрасная, дающая жизнь земля.

- Никодим Никодимыч! - воскликнула Таня.

- И сам знаю, что я Никодим Никодимыч! - отмахнулся шеф. - Сигурд, верь мне. Уйдя из всепроникающего состояния, ты будешь несчастен, станешь томиться, поедом есть жену и детей. Почему? Да потому, что твоя жизнь это искусство, приключение, сокровище. Ты не простишь ни себе, ни ей, что потерял его. Кроме того, ты ведь... Помни - машина... она ждет.

- Я могу сказать одно, - вмешалась Таня. - Сигурд, вы мне нравитесь именно таким.

- Спасибо, - голос Сигурда приобрел холодный оттенок. И шеф обидно ухмыльнулся, моргнул ей веком левого глаза.

- Сами видите, Сигурд, у этой особы любовь к вам сидит не в сердце, а в голове. Сердце - алогичная штука, ей-ей...

Таня вспыхнула. Ей вдруг стало так совестно, так совестно. Она откинулась лицом в руки, и в темноте сжатых глаз, вдруг расцветившейся узорами, она поняла - их разговор был недостойный... Шеф коснулся ее сердца. "Этими толстыми руками, волосатыми пальцами!.. И вообще, что это все мужчины вдруг заговорили о любви? Что они понимают?"

Когда Таня отняла руки от лица, шеф осторожно прикрывал окно. Он опускал створку, придерживая ее рукой. Выглядел заботливым толстым папашей.

- Вы можете простудиться, здесь сильный сквозняк, - говорил он, не глядя на Таню. - Мы обо всем с ним договорились... мысленно. Я поднапрягся и понял его, вполне. Я дал ему две недели отпуска на устройство и так далее... Одним словом, не сердитесь на меня, я защищал достояние нашего коллектива, а вы - только свое. Мой совет: защищайтесь! Боритесь! А лучше бросьте-ка все это. Право, бросьте!.. А?.. Я как отец... - И он пошел, тяжело потянул за собой ноги.

Таня увидела, что при всей официальности его черного пиджака и черной бабочки обут он был в домашние туфли в форме ржаных лепешек. И цвет их тот же.

Из ушей его торчали одинокие седые волосики.

Она проснулась глубокой ночью, и потянулась сладко, и зевнула, говоря: "А-а-а..."

В кресле, напротив, сидел Сигурд и смотрел на нее. В позе его было что-то от рабского поклонения.

- Пришел... Пришел-таки, - заговорила Таня. - Вы мне снились приятно синим, сходящим из туч, весь в молниях. Тучи, молния, гром...

- Космос... молния, тучи... - повторил Сигурд. - Эффектно. А синим я могу стать, если хотите.

И он стал вполне синим, расцветкой похожим на Танино шерстяное платье. Правда, в его синеве проглядывал фосфор, легкое и все время перебегающее мерцание. Оно рождалось в груди и бежало к голове, к плечам.

- Годится расцветка? - спросил он. - Если не устраивает, могу принять любую другую. Что хотите - оранжевый?.. зеленый? Весь спектр в вашем распоряжении. Заказывайте.

Таня произвела опыт с оранжевым цветом и напугалась. Пришлось пить холодную воду.

- Как вы это делаете? - спросила она. - Расскажите.

("Я, наверно, ужасно растрепана", - подумала она.)

- Делаю?.. А знаете, я могу проникнуть во все, могу стать видимостью всего. Не могу стать вами, этого мне не дано. А если нужен цветок, зверь или еще кто-нибудь, то приказывайте, исполню.

- Станьте пионом, - попросила Таня.

- Пион, этот распутный, с нехорошими желаниями цветок? Пожалуйста!