Станислав Лем: Emotional Quotient

Будем демонстрировать «радость встречи»). А профессиональная имитация переживаемых чувств, определенная именно разыгрываемой актером или актрисой ролью, — дело обычное и необходимое в этой профессии. (Теперь «в моде» эротические сцены поцелуев, начинающихся с обоюдного открытия губ, будто бы герои намереваются непременно повылизывать возможные остатки непроглоченного яства и бактерии с зубов и горла целуемой особы, но этот обычай упрощает «разыгрывание» страстных поцелуев, поскольку, кроме вклеивания открытых губ в губы, больше ничего не требуется исполнить — это также было лишь отступлением). Гаммы чувств, сигнализируемых выражением лица, безмерно богаты. Впрочем, «типичная сигнализация» не ограничивается исключительно лицом. Каждый нормальный человек, говоря по телефону, хотя и не видит собеседника по другую сторону, несмотря на это, чисто рефлекторно производит движения телом и рукой так, что создает смысловой, прежде всего эмоционально, аккомпанемент разговора.

Умение, или способность, к имитации чувств, определяемых ситуацией (например, по семейной традиции, по savoir vivre и т. п.), дана людям в очень неодинаковой мере. Одни идеально могут «играть» непереживаемые внутренние чувства, другие хуже. Я, например, очень плохо «играю», и мне трудно встретить сердечной улыбкой непрошенного гостя, особенно помешавшего работе. Исследования, проводимые с помощью «полиграфа», т. е. машины для выявления лжи, сводятся к одновременной записи на параллельно движущихся бумажных лентах давления крови, пульса, электрической сопротивляемости кожных покровов, зависящей от степени влажности кожи, которую выявляет измерение (меньше или больше потеет обследуемый), хотя эти анализы и бывают используемы в криминалистике, но не дают на 100 % верного заключения (говорит испытуемый правду или лжет), т. к., с одной стороны, существуют невротики, ни в чем не виновные, которые очень бурно реагируют на раздражающие вопросы, хотя и не имеют отношения к идущему следствию, а с другой стороны — серийные убийцы и насильники, которые при этом обследовании проявляют совершенно трезвую и нейтральную безразличность. Если мы добавим к этому особые возможности, прежде всего творческие, но не только такие, которые волнуют или проходят hossy и bessy в зависимости от переживаемых духовных состояний с начальным аффектным компонентом, т. е. если к собранию хороших актеров мы добавим собрание художников, творческих ученых, помешанных фанатов, созидателей и т. д., то обнаружится лишь наша полная беспомощность перед задачами, которые ставят себе трудолюбиво намеревающиеся создать искусственный интеллект его проповедники: как сделать, чтобы компьютер-интеллектуал (насколько такой удастся сконструировать) обеспечить программами эмоционального реагирования? Прежде всего, дело начинается, в общем-то, следующим образом: для того чтобы пережить эмоции, нужно понять, что пережить их следует… Это не обычный circulus in explicando, поскольку набитой сеном шкуры льва не испугается тот, кто заранее будет знать, что это не живой лев, а лишь чучело. Но, к сожалению, дело слишком сложное, потому что даже компьютер Deep Blue, который поставил мат Каспарову, не знал, что играл в шахматы и что выиграл партию: эмоциям подчинялась лишь одна сторона (Каспаров). Из литературы, признаний, мемуаров, а также last but not least из собственного опыта я знаю, что находиться в депрессии, что переживать какое-то горе или потерю и поражение и одновременно писать, ударяя струей юмора, не очень-то возможно. Дополнительные эмоции, однако, не являются тем же, чем служит шпора для коня или допинг для атлета: тот, кого разрывает от смеха, как говорится, не особенно предрасположен к созданию замечательной юморески.

Все несчастье компьютеров в том, что им «абсолютно все равно». Все компьютеры того американского космического «Шаттла», разрушенного взрывом после старта (о нем есть книга Ричарда Фейнмана (Richard Feynman), уже и на польском языке), в то время, когда корпус со всем экипажем падал в океан, ничего не знали, не понимали и не думали, и в те же последние секунды, как известно, астронавты готовились к смерти с чувствами, сопровождающими падение.

Нет, неизвестно, что нужно сделать, чтобы компьютер мог переживать эмоционально насыщенно, причем в последнее время раздаются все более многочисленные голоса, что лишенный чувственных состояний интеллект не может быть полноценным. Некоторые идут дальше в противопоставлениях: говорят, что не только мозг один является главным «переживателем» аффектов, поскольку ему необходимо тело, которое может дрожать, потеть, и бьющееся сердце, и давление крови, и т. п. В последнем я не уверен, потому что люди с нарушенным позвоночником, т. е. паралитики, вообще не способные двигаться, могут, однако, переживать чувства. Следует опасаться, что только устройство, сконструированное с похожей степенью внутренней структуры и слаженности, а также снабженное датчиками органов чувств, как наш мозг, сможет не только показывать чувства, как ловкий симулятор-марионетка, но, кроме того, переживать их. Впрочем, эта область очень неясна, поскольку мы знаем, что существа, низшие по сравнению с человеком, особенно млекопитающие (например, собаки, коты или обезьяны), переживают состояния чувств от высшей степени радости до глубокой подавленности, и мы знаем об этом, хоть ни одна собака и ни один кот ничего нам не сообщили в необходимой мере, и познания наши в этой области ограничиваются только наблюдением за их поведением. Поэтому мы знаем, что эмоции эволюционно определили возникновение человеческого интеллекта и что они связаны и спаяны с ним еще плохо изученным, но очень сильным образом. В настоящее время в американских трудах пишут об EQ, Emotional Quotient, но измерить его по каким-либо шкалам мы не умеем, в частности, потому, что: А) при «аффектометрии» речь должна идти об n-размерности, так как имеется очень много чувственных состояний и их индивидуальных нюансов; и Б) эмоциональные состояния можно имитировать чисто внешне (иначе не удалось бы различить хороших актеров и лишенных всякого актерского таланта; я сам, к сожалению (?), принадлежу, надо признаться, к этой последней подгруппе неспособных подражателей переживания чувств, которые в действительности не переживаю). Понятно, что поднятая проблема по многим направлениям выходит за пределы моего текста: в последнее время оказалось, например, что смех совсем не должен быть «действительно веселым». В частности, об этом писал в своих новеллах Витольд Гомбрович (Witold Gombrowicz). Но это уже такие области, до которых, пожалуй, и в приближающемся двадцать первом веке компьютерная симуляция не допрыгнет…

Читать дальше