Вилли Конн: Герой Бродвея (сборник)

— Вы ранены?! — закричал Норман, не слыша в грохоте пальбы даже собственный голос. — Ах, черт! — Что-то полыхнуло над головой. Аэростат начал терять высоту. Фотонные стабилизаторы не дали разбиться. Но Майка вместе с агентом накрыло оболочкой аэростата, выстрелы смолкли. В полной тишине было слышно, как клокочет кровь в горле Арсения.

— Вы слышите меня? — Майк приподнял голову агента. — Что вам известно о покушении? — закричал детектив. — Говорите, или будет поздно!

— В сумасшедшем доме под Петербургом содержится человек, он знает все. Его зовут Стернин. Генерал Стернин…

— угасающим голосом повторил Арсений.

— Черт бы побрал эти русские имена! Только бы не забыть.

— Стернин, Стернин, — бормотал про себя осыпаемый ударами детектив.

Его проволокли по двору замка, и он вошел узником в ту самую камеру, куда только что входил освободителем.

Несколько угрюмых дней Норман провел на груде тряпья, где до него томился Арсений. От подстилки пахло порохом и кровью. И Майк никак не мог понять — чья она. Наконец лязгнул засов, и шестеро охранников, опутав детектива цепями, повели его на допрос.

В сумрачном рыцарском зале с мраморными полами и большим портретом императора Павла Первого на стене стоял богато накрытый стол, в конце его, закинув на американский манер ноги на столешницу, сидел сутулый человек с выступающими скулами потенциального убийцы. На нем была черная униформа, украшенная золотой волчью пастью. «Очень значительное лицо в иерархии правителей России», — догадался Майк.

— Я представлял тебя другим, — не поднимаясь из-за стола, сказал волчара, с интересом разглядывая детектива. — Мы давно могли тебя прикончить, но многие из нас читали триллеры Вилли Конна. Ребята захотели посмотреть на тебя поближе.

— Ну и как? — с издевкой спросил Майк.

— Знаешь, ничего, я, пожалуй, взял бы тебя шофером, если ты, конечно, разделяешь идеалы нашего движения. Ведь тебе у нас нравится, правда, Норман?

— Вы — грязное жулье, нажившееся на воровстве чужих книг и изобретений, — брезгливо поморщился детектив.

— Ну, это было давно, усмехнулся волчара. — Стоит ли вспоминать о таких мелких грешках? И потом — Россию никто не спрашивал. Пришел Большой Волк и сказал, что надо делать.

— Вы обыкновенное зверье, да вы и не скрываете этого, — детектив кивнул на спинку стула с вырезанной на ней волчьей мордой.

— Что такого? Разве у американских индейцев покровителями племен не были змея, рысь, тот же волк? А орел или лев в гербах цивилизованных стран? Чем один хищник хуже другого? Символика — это мелочи. Мы вытащили Россию из нищеты и междоусобиц, вернули ей достоинство, и нас теперь ничто не остановит, — волчара включил телевизор.

«Блистательная кличка не помогла Александру Македонскому. Этот волкодав был буквально растерзан нашим Героем Бродвея на глазах потрясенной американской публики. Теперь у Америки остаются всего два боевых пса, способных противостоять ему. Да, русский волк это вам не американский волкодав, джентльмены».

Спортивный комментатор позволил себе снисходительную улыбку.

Волчара выключил телевизор, и детектив понял, что он отлично осведомлен о цели его визита в Россию.

В этот момент шорох шелков заставил Нормана обернуться.

— Энн!!! — чуть не вскрикнул он.

Да, это была Аня. В платье из императорского гардероба она казалась прекрасным обобщением красоты прошлого и красоты настоящего. Даже не взглянув на Майка, она с кошачьей грациозностью прильнула к мафиози и тут же отпрянула, манящая, как убегающая волна, от чего на его лице появилась отвратительность многоразового презерватива.

— Уберите его! — приказал волчара охране, открывая бутылку шампанского. Лязгнули цепи, и Майка, как упирающегося волкодава, поволокли прочь из имперских покоев.

В мрачном оцепенении Майк лежал на каменном полу камеры, непрестанно думая об Ане, что может быть именно в эту минуту волосатые лапы волчары прощупывают тело возлюбленной. «Как она могла?! Подлая, низкая тварь!» — шептал Майк, чувствуя, как чудовищная душевная боль упирается своим тупым рогом туда, где соединились душа и плоть, мозг и половые органы.

«Боже, что со мной?! Я, кажется, схожу с ума — верхняя часть черепа, подобно крышке от кастрюли, почувствовала себя свободной от головы и сдвинулась в сторону». Майк с ужасом ощущал, что его мысли и поступки становятся ему не подвластными, как это бывает только во сне. Последние секунды отделяли его от помешательства.