Вилли Конн - Герой Бродвея (сборник)

Тэн со страхом прислушивался к шагам в коридоре, ожидая, что вот-вот распахнутся двери и войдут дюжие молодцы из собственного управления безопасности или эти моралисты из Галактического Союза. Тэн знал, что за ним могут следить и те и другие. То, что в состоянии опьянения он разгласил тайну, влекло немедленную смерть в Империи или пожизненное заключение в казематах Союза.

Три дня Тэн находился наедине со своими страхами, вздрагивая от скрипа и неосторожного хлопанья дверей в отеле. Он испытывал все нарастающую ненависть к Пэгги и ее ухажеру. Как хотелось ему в этот момент наградить их обоих СПИДом! Неудовлетворенное желание пробуждает в душе мужчины большее негодование чем даже пощечина. На четвертый день Тэн подошел к зеркалу и внимательно осмотрел себя. Кроме синяков, оставленных Джеком, он с тревогой обнаружил на теле какие-то странные пятна. Это, и непроходящая уже больше двух недель повышенная температура, заставили Тэна серьезно призадуматься: у него явно развивался СПИД. Похоже, что обещанные Верховным Правителем три года были весьма завышенной оценкой его перспектив, либо… Он нахмурился, — либо сознательным обманом. Тэн вспомнил, как брезгливо говорил с ним Правитель, туманно обещая исцеляющее средство. Жестокость к другим соседствует с патологической жалостливостью к себе, и теперь Тэну предстояло испытать силу этого божественного возмездия. Ему вдруг захотелось бежать в горы, где в тщательно замаскированной пещере скрывалась его летающая тарелка, и лететь назад, вымаливать обещанное лекарство.

Он с трудом унял это безрассудное желание. С чем он вернется в Империю? Можно ли считать задание выполненным? Да, кое-чего он добился. Судя по газетным сообщениям, СПИД уже считался болезнью проституток, гомосексуалистов и наркоманов — это был как раз тот контингент землян, который он успел обработать. Здесь его заслуга очевидна. Но ему тут же могли поставить в упрек, что болезнь слишком медленно распространялась по планете. И Тэн решил действовать энергичнее.

Майк Норман — обладатель черного пояса каратэ, каскадер и бывший автогонщик, а ныне сотрудник полиции, стройный, спортивный мужчина, с чуть заметной родинкой на щеке сидел в кабинете за наглухо зашторенными окнами, разглядывая в увеличительное стекло стодолларовую купюру. Несколько точно таких же ассигнаций лежало перед ним, аккуратно подколотых к делу канцелярской скрепкой.

Таких фальшивок ему еще не приходилось видеть. Дело в том, что они были на голову выше настоящих долларов. И по качеству бумаги, и по полиграфическому исполнению они превосходили их. Купюры были сданы в оплату одновременно в нескольких местах Лос-Анджелеса. Благодаря тому, что это были не какие-нибудь пятерки, а сотенные, кассиры нескольких магазинов вспомнили предъявлявших их покупателей. Точнее покупательниц. А впрочем, черт его знает, была ли это одна и та же женщина или их было несколько? Здесь-то и начиналась путаница. Таинственная мисс всегда была вульгарной, от нее сильно пахло духами, она чрезмерно пользовалась косметикой, вызывающе одевалась. На этом сходство заканчивалось. Дальше шли различия. Каким-то непостижимым образом ей удавалось менять черты лица и даже упитанность. Наконец, сами доллары — эксперты заключили, что изготовление одной такой купюры при ее феноменальной чистоте и качестве обошлось бы как минимум в сто тысяч.

— Какой идиот изготовляет их, чтобы сбыть потом по сотне! — Майк поднялся из-за стола, распахнул шторы. Отсюда, с двадцатого этажа небоскреба, открывалась великолепная панорама вечернего Лос-Анджелеса.

Норман любил этот веселый, слегка хвастливый, но чертовски хваткий город, где любая стоящая идея моментально находила и доллары и предприимчивых людей для своего осуществления.

— В том числе и преступная, — буркнул он себе под нос.

Но тут же со спокойным удовлетворением подумал, что в том и заключается его. Майка, предназначение, чтобы защищать здоровые созидательные силы общества и с корнем вырвать сорняки зла и разрушительства. Он хорошо знал город. Глядя на него с высоты птичьего полета, он с уверенностью мог бы показать места, где в этот миг собираются молодые бизнесмены, поэты, актеры Голливуда, уличные прости…

Майк зафиксировался на последнем слове, быстро заходил по комнате, боясь упустить очень важную догадку, которая вот-вот должна была прорезаться сквозь мрак подсознательного к свету очевидного.