Яна Дубинянская - Кукла на качелях

Мы нырнули в узкую пыльную улочку — ту самую, на которой я вчера сбежала от Ника. Дэн вел меня в сторону телекомпании. Но, не доходя до стеклянно-бетонной громадины, мы свернули вправо и вышли на стоянку автомобилей.

Машину Дэна я узнала сразу. Еще издали — длинную, тускло поблескивающую, сине-стальную. Еще один жутковатый призрак моего только что закончившегося прошлого — но теперь даже это не имело для меня настоящего значения. Только воспоминание: сверкающие витрины супермаркета, недоуменные глазки Роми и бегство от единственного в мире лица в окне автомобиля… Я встретилась с Дэном глазами — он как раз открывал дверцу сине-стального цвета и принужденно улыбнулся. А ведь именно тогда он впервые увидел Роми, а до этого даже не догадывался, что она уже почти два года живет на свете. Да будет проклят тот день — так можно было бы написать в романе, сознательно стилизуя выспренность. Дэн д'Аржантайль узнал, что у него есть дочь… и решил ее убить. Почему?! Я обманула Ника, я оставила в пустой квартире Роми, я пришла сюда — потому что должна узнать. Чтобы обезопасить Роми и себя — но не только поэтому. Сейчас я холодна и спокойна, я могу иронически усмехнуться, глядя на сведенное неодолимым страхом лицо Дэна, но где-то в глубине я знаю: пока этот человек несет в себе какую-то загадку, он все еще что-то значит для меня.

Машина рванулась вперед, и Дэн отключился от меня, сосредоточился только на дороге. Распределять внимание на много объектов он никогда не умел… Боже мой, да ведь трудно даже представить человека, менее подходящего на роль телешоумена, чем Дэн д'Аржантайль! Постановка, монтаж, компьютерные эффекты, наконец, «восьмой луч» и, может быть, множество других тайных и недозволенных приемов, — вот что делает его популярность. Но почему именно его? Удача? Древняя, как мир, совершенно случайная улыбка фортуны?

Дорого впереди была пустой и ровной, как стеклышко. Дэн сбавил скорость и обернулся ко мне.

— Ты говорила, пансион Роми по дороге. Как туда ехать?

А еще у тебя слабая воля, Дэн д'Аржантайль. И на тебя можно просто нажать.

— Дэн, — я смотрела на него в упор, глаза в глаза. — Поехали на водопад сейчас, вдвоем. Я хочу.

Я не отрывалась от его глаз, беспомощных карих глаз под фамильными складками на лбу. А Дэн лихорадочно думал о том, что все сорвалось, что поспешность может его погубить, и что теперь единственно правильное просто отвезти меня на этот проклятый водопад, и все. Придерживая руль одной рукой, он вытер тыльной стороной ладони мелкие капельки пота на лбу. Наконец-то Дэн д'Аржантайль принял самое простое, ни к чему не обязывающее решение, и я физически ощутила, насколько ему стало легче.

…Я выскользнула наружу раньше, чем Дэн, обойдя вокруг машины, успел распахнуть передо мной дверцу. Горячее солнце стояло прямо над головой, и трава, такая влажная вчера вечером, теперь была совсем выцветшей и жухлой. Словно и не весна. И водопад — он рокотал негромко и назойливо, как не выключенный ночью телевизор, и резал глаза, многократно отражая в каждой капельке палящее солнце. Я прищурилась, заслонила глаза ладонью и почувствовала на плече руку человека, которого три года изо дня в день, из минуты в минуту мучительно представляла рядом с собой — именно здесь.

— Я люблю тебя, — прошептал Дэн.

Вот оно — о чем ты так упорно мечтала. Почти как настоящее.

Я резко обернулась, и безвольная мягкая рука Дэна упала с моего плеча.

— Почему ты хотел убить Роми?

Полмгновения — и передо мной стоял человек, казалось, навсегда потерявший способность двигаться. И лишь лицо — белое и плоское в лучах солнца, только с черными пятнами глазниц — его лицо напоминало брошенную книгу, страницы которой быстро-быстро перебирает ветер. Сотни мелких, неуловимых выражений, перегоняющих друг друга, противоречивых, взаимоисключающих. И внезапно, в самый разгар этой сумасшедшей чехарды губы Дэна шевельнулись.

— Ты… должна понять меня.

Капля, две, три, миллиард капель… с оглушительным грохотом низвергаются струи водопада — сверкающие, слепящие, непостижимые. И в этом сумасшедшем, перевернутом мире человек, убивавший мою дочь, говорит: ты должна понять меня.

Я отворачиваюсь — не видеть его! — я отхожу к водопаду, к обрыву, к самому краю. То, зачем я сюда приехала, вдруг делается бессмыслицей. Я не хочу знать того, что он скажет, я не хочу ничего понимать, не в моих силах понять такое…