Леонид Панасенко - Небесная лыжница

Луч солнца защекотал ему щеку, Роберт повернулся к иллюминатору. Впереди и везде сияло небо. Особой прозрачности и голубизны, чуть выцветшее от обилия света. А под крылом расстилалась бескрайняя равнина облаков.

«Какие там облака, — улыбнулся про себя Роберт, прищуривая глаза от белого блеска. — Просто поле. Заснеженное поле. Вон и сугробы, и ветер поземку метет — космы развесил. А вот и наша тень. Тень самолета на снежной целине. Там, где тень, там и твердь. О, это уже смахивает не на поземку, а на настоящую вьюгу...»

И в этот миг он увидел... лыжницу!

Девушка в черном свитере и старых джинсах внезапно выскочила из-за холма облака и, увидев перед собой стальную птицу, испуганно метнулась в сторону.

— О господи! — воскликнул Роберт. Он схватил бинокль, бросился к другому иллюминатору. Наваждение не исчезло. Теперь он успел разглядеть даже смуглое лицо беглянки, дрожащие от растерянности губы, смоляные волосы, туго стянутые на затылке. Заметил он и ее «лыжи» — какие-то примитивные конструкции из двух согнутых палочек или трубок, обтянутые то ли пленкой, то ли тонкой тканью. Скорее всего это были вовсе не лыжи, а ласты, потому что девушка не скользила на них, а резко и сильно отталкивалась, будто ныряльщик, стремящийся поскорее уйти в глубину.

И она ушла. Нырнула в белое кипение облаков — и исчезла.

Роберт потряс похмельной головой, зажмурил и вновь открыл глаза. Что это? Что это было? Новый вид спорта? Ведьма? А может, белая горячка?

Первой, кого он встретил в административном корпусе, была Эвелина.

— Шеф. — Она легко остановила Роберта, заслонив своим крупным телом чуть ли не половину коридора. — Вашу ручку, шеф. Не забудьте — послезавтра плановый осмотр.

Пульс Эвелина считала смешно и непосредственно: рот полуоткрыт, а губы чуть вздрагивают — как бы в такт ритму чужого сердца.

— Ты увлекаешься, крошка, — сказал Роберт. Ему вновь почему-то стало муторно. — Ночью надо все же время от времени спать. Тем более, что на прошлой неделе у тебя была великолепная возможность изучить мой организм. Р-р-разносторонне. Неужто ночи не хватило?

— Вы несносны, Роберт, — Эвелина засмеялась. — Я серьезно. Не забывайте, что ваше здоровье — одна из статей моего скромного дохода. Причем главная. Так что вам еще нужно пожить хотя бы в порядке одолжения. За все мои... заботы.

— Уговорила, крошка. Я теперь даже виски начну разбавлять. Жить так жить.

«У нашего доктора оригинальная религия, — подумал Роберт, тщательно запирая за собой дверь. — Зачем, мол, самому тащить на Голгофу крест, если все грехи человеческие можно искупить в постели?»

Он бегло просмотрел почту и смахнул ее со стола в ящик секретера: Ральф разберется. Потом нашел свой любимый фужер с отбитой ножкой, плеснул туда виски и залпом выпил. Прислушался к себе. Плеснул еще. «Этот старый дикобраз Хыоз ехидничает, что мой фужер — верный способ надраться без особых зазрений совести... М-да, его, действительно, не очень-то отставишь в сторону».

Спускаться в лабораторию не хотелось.

Роберт закурил, походил немного по комнате и включил голограф. В детстве он еще застал плоский экран, и хотя это было тысячу лет назад, до сих пор объемное изображение то ли удивляло Роберта, то ли настораживало. Удивительный эффект присутствия. Вот и сейчас. Разве скажешь, что Оливера нет здесь, в его комнате, что он жует свой дурацкий бутерброд глубоко под землей, за толщами бетона и стали. Кстати, до чего противная привычка — все время жевать. Уж он-то, ведущий биохимик Центра, никак не может похвастаться голодным детством. Впрочем, пусть жрет. После Опухоли, после такой неудачи хороший аппетит — роскошь. Другого бы сразу вышвырнули вон, но у Оливера, кроме челюстей, как ни странно, есть еще и мозги. Пусть жрет...

Он выключил голограф, закурил. И только теперь вспомнил о Змее. За те дни, что он отсутствовал, Змей должен был накопить «жизненный» импульс, то есть проснуться. С ним, наверное, уже можно общаться. Конечно, в пределах тех скупых понятий, которые он, Роберт, самолично ввел в память чудовища.

Роберт на минуту задумался.

Со Змеем все получалось весьма удачно. Замысел создать эдакий самоуправляемый, мобильный накопитель электроэнергии появился у него сравнительно недавно — прошлым летом. Вернее, не накопитель, а пожиратель энергии. В итоге получился кокон из электромагнитных нолей, в котором разместилось устройство для поглощения энергии — контактер, а также блок управления и связи. Эдакое черное «нечто», превращающееся во время сброса в огромное подобие шаровой молнии. В огнедышащего дракона, который собрался было взорваться, но передумал... Стратегическая задача: обесточивать энергокоммуникации и энергоемкости противника, начиная с электростанций и линий высоковольтных передач и заканчивая автомобильными аккумуляторами. Плюс ко всему гуманный фактор. Непосредственно для человека Змей опасен только в момент сброса.