Челси Ярбро - Отель 'Трансильвания'

Эркюль и Роджер стояли возле кареты, наблюдая за набирающим силу пожаром. Они видели, как первые языки пламени показались в нижних окнах особняка. Они слышали грохот, с которым обрушился потолок подземной часовни, а потом их потряс вырвавшийся из глубины здания нечеловеческий крик. Коротко переглянувшись, мужчины не сказали ни слова. Произнести что-то означало убить надежду, и они продолжали молчать.

Пожар поднимался все выше. Ни одно существо из плоти и крови не могло выжить в этом аду.

Мадлен стояла рядом со слугами. Черный плащ Сен-Жермена был великоват для нее, и она обернулась им дважды. Девушка как завороженная смотрела на горящее здание и тоже молчала.

Четверть часа назад мимо них пробежал де Ле Радо, потом - Шатороз. Платье его пылало, он пересек набережную Малакэ и бросился в Сену, однако что там с ним сталось, никто не пошел смотреть. Ждали другого, но тот почему-то медлил.

Огонь охватил игорные залы. Эркюль кашлянул и выдвинул подбородок вперед.

- Я обещал ему быть наготове и не сойду с этого места.

Роджер кивнул, повернув к кучеру осунувшееся лицо.

- Ты бы лучше завязал лошадям глаза. Иначе их не удержишь.

Эркюль ответно кивнул и пошел к нервничающим животным. Когда он их успокоил, пламя объяло верхние этажи. Мужчины снова переглянулись. Мадлен молча заплакала, не стесняясь своих слез.

- Может быть, вы войдете в карету? - осторожно спросил Роджер.

- Нет, благодарю.

Эркюль взобрался на козлы.

- Я должен быть наготове. Вот - я готов.

Два огромных окна лопнули, и огонь заревел, торжествуя победу... Но победил не он.

С гребня крыши слетела веревка, по ней заскользила вниз какая-то маленькая фигурка, уворачиваясь от языков пламени с ловкостью, невероятной для человеческого существа. И все же это был человек. Граф спрыгнул на землю, выпрямился и зашагал к карете.

- Хозяин! - вскричал Роджер, хватая его за руку.

- В дорогу, дружище! Стража скоро поднимет тревогу, нам надо с ней разминуться. Впереди у нас дальний путь.

Сен-Жермен взглянул на Эркюля, слезавшего с козел, чтобы развязать глаза лошадям.

- Вы молодчина.

Эркюлю хотелось ответить кратко, но вышло не так.

- Я всего лишь следовал вашим распоряжениям, сир. И повел бы карету в огонь, если бы в том возникла нужда,

Он помедлил,

- Сен-Себастьян?..

Сен-Жермен иронически поклонился.

- Боюсь, ваш прежний хозяин скончался. Брови Эркюля сошлись к переносице.

- Я хотел помочь ему в этом. Граф улыбнулся.

- К великому сожалению, он обошелся без вашей помощи. Но чего же мы ждем? Мадлен, дорогая! Почему вы здесь, а не в карете? Вам следует отдохнуть.

Мадлен в испуге отпрянула в сторону, боясь прикосновением или словом разрушить волшебный мираж. Граф здесь, он цел и говорит с ней - но это ведь невозможно! Это слишком прекрасно, чтобы оказаться реальностью. Пусть дольше продлится сон.

- Сен-Жермен? - прошептала она. Он взял Мадлен за плечи и заглянул в ее заплаканные глаза.

- Со мной все в порядке, счастье мое. И с вами, похоже, тоже.

- Сен-Себастьян мертв?

Сен-Жермен оглянулся. Отель "Трансильвания" пылал как огромный погребальный костер.

- Полагаю, да,- он мягко подтолкнул ее к дверце кареты.- Садитесь же. Нам пора.

Она покорно вошла в салон и там затихла. Граф, встав на подножку, крикнул Эркюлю:

- Особняк д'Аржаньяков!

Он махнул рукой Роджеру, уже гарцевавшему возле кареты на рослом выносливом жеребце.

- Я думала, Роджер повезет ваш багаж,- сказала Мадлен тихо.

- Я тоже так думал. Но это сделает Саттин. Он закрыл дверцу кареты.

Какое-то время они молчали, но дорога делала свое дело. Карета мирно покачивалась на ухабах, и стена отчужденности, возведенная между ними событиями этого ужасного дня, постепенно разваливалась, уступая место чему-то иному. Наконец Мадлен решилась заговорить.

- Это было, наверное, не очень приятно?

Сен-Жермен повернулся к ней.

-Да.

- Понимаю.

Она внимательно оглядела свои ладони. Потом, не поднимая глаз, спросила:

- Так вы уезжаете?

- Как я и говорил вам, на время. Я в мае вернусь.

- Понимаю,- снова сказала она, едва удерживаясь от слез.

- Идите сюда.

Девушка не шелохнулась. Он пересел сам и обнял ее за талию, мысленно порадовавшись тому, что она не отталкивает его.

- В чем дело, Мадлен?

- Меня осквернили. Я вам отвратительна,- ее всхлип походил на стон.

- Это не так!

- Они ничего не успели.

- Я знаю. Но это не важно.

Руки его скользнули под плаш, в который была завернута девушка, и там затихли. Он понимал, что ей пришлось пережить. После того что с ней проделали эти развратники, в Мадлен могло поселиться стойкое омерзение к ласкам любого рода. Напряжение, вновь ее охватившее, нужно было немедленно снять.