Иванович Юрий - Солёный огурец

А может и второго. Григорий никогда не пытался посмотреть диплом хозяина "Звонка".

— И долго вы там были? — вновь продолжил он допрос.

— Сказал ведь: полчаса! По рюмашке и на выход!

— Фёдор за вами дверь закрыл? А — А как же! Нечё народ баловать!

— Может кто-нибудь это подтвердить?

— Странно, — Сундук непонимающе хлопал глазами, — Зачем оно нам?

— Я спрашиваю, а ты отвечаешь! — Григорий подскочил к отшатнувшемуся громиле и отвёл руку для удара. — Видать много рёбер у тебя лишних!

— Да я что? Только не помню там никого! — поспешил с ответом Сундук. Именно в этот момент его дружок что-то прошипел неразборчивое. Но гигант услышал, понял и оживился. — Точно! Там ведь Спец в кустах сидел. Мята у нас самый глазастый, даже удивился по первости, чего мол прячется? От нас, что ли? Видимо боялся очень. Зашли мы за угол, а Мята и вернулся, да выглянул. А этот Спец чуть ли не бегом к "Звонку" побежал. Так что если свидетель нужен, то у него спроси. Он явно нас видел. И знал наверняка, что я к другану направля…

— Слышь! — прервал его со злостью Григорий. — Забудь куда ты пошёл потом! Меня интересует только "Звонок"! И знаешь почему?

Сундук отшатнулся ещё раз от такого напора. Охнул, даже постонал немного. Потом видимо что-то надумал, потому что сник и спросил скорбным голосом:

— Наверное ты хочешь подгрести под себя бизнес с огурцами?

Лещинский не знал: злиться ему или смеяться. Такого тупоумия он ещё не встречал в своей жизни. У него даже подозрения не возникло, что человек может так искусно его разыграть. И так естественно правдиво. Вряд ли! Такие типы в театрах не работали. Тогда что же? Они даже не знают о смерти Фёдора?! Кто бы мог подумать?!

Пусть тогда узнают!

— Как раз в то время Фёдор погиб! Скоро милиция выяснит причину его смерти.

С минуту Сундук молчал. И всё это короткое время на его лице сменилась целая гамма чувств. Неверие! Сомнение! Страх! Озарение! Понимание! Растерянность! Ужас!

И злость! Если хоть один актёр смог бы так сыграть, все остальные его коллеги в тот же миг умерли бы от зависти. Однозначно! Зато последовавшая первая фраза, заставила удивиться Лещинского ещё больше:

— Вот козёл! Он же нам сто пятьдесят единиц за соления остался должен!!

И этому восклицанию вторил не менее злобный рык Мяты.

Григорий только махнул рукой и пошёл домой. Но отойдя пару метров, неожиданно даже для самого себя спросил:

— А почему у этого забулдыги такая кличка: "Спец"?

— Когда-то он ценным кадром был! — попытался засмеяться Сундук не к месту. — Служил даже в спецназе. Потому — и Спец, Всю ночь Григорий спал плохо. Проведённое личное расследование поставили ещё больше вопросов, чем он получил ответов. Значит всё-таки были ещё посетители в обеденный перерыв. Кто? Когда? Откуда?

Задавая себе эти вопросы, удалось заснуть лишь под утро.

Зато после подъёма в мозгу сложилась мало-мальски приемлемая картина. Оставалось только высинить маленькую деталь. И он проделал всё оперативно и по деловому.

Звякнул шефу, и выяснив, что заказов пока нет, отпросился на пару утренних часов.

Затем смотался к Тарасову и внимательно рассмотрел снимки, сделанные оперативной группой на месте происшествия. Возле верхней, открытой крышки подвала отчетливо была видна уроненная кем-то мисочка. А рядом, рассыпавшиеся огурцы.

Пока ехали в машине, Григорий подробно описал свои размышления и логические выкладки. И Санька Тарасов со всеми согласился. Осталось только выяснить один вопрос: почему убийца это сделал?

Спеца нашли под его любимым местом ночёвки: мостом. Вначале тот ничего не соображал и Григорию пришлось просто-напросто плеснуть ему в лицо воды из припасённой бутылки. Когда забулдыга раскрыл глаза, то из его уст вырвалась только одно слово: — Пить!

— Дам! Сейчас! — тут же согласился Григорий. — Но сначала скажи: за что ты убил Фёдора?

Они не ожидали услышать признания, но оно прозвучало. Кощунственное и страшное!

Дикое и невероятное!

— Надоело мне всё! Этот Фёдор врал больше всех, а жил неплохо! Думаете трудно было ему свернуть голову? Раз плюнуть! У меня и на вас бы сил хватило, да возиться лень. А Фёдор! У него всегда огурцы были! А давал он мне не всегда. Я и тогда есть хотел, просил, а он говорит: "Думаешь легко мне их солить и квасить?

А потом раздаривать всякой бухоте?" И только когда я сказал, что он лучший повар на планете, он соизволил пойти за огурцами. А я в этот момент вспомнил, что соления поставляют ему Сундук и Мята. Я ведь всё знаю! И вспомнил об этом, когда Фёдор из подвала вылез. А когда он нагло спросил: "Что надо сказать?" и протянул один огурчик, тут я и не выдержал. Залил ему в глотку несколько бутылок водки, не обращая внимания на его нежелание сотрудничать в этом радостном вопросе.