Михаил Ишков - Заповедник архонтов

— Ты хочешь сказать, как славные Герои?.. — уточнил Огуст.

— Точно.

Я вскочил в кресло для архонтов, нажал на клавишу, мгновением позже добрался до сгрудившихся в тупике поселян. Как только распахнул ворота в рай, услышал позади жуткий вопль. Сразу бросился на сидение, помчался назад. Успел в то самое мгновение, когда какие-то странные извивающиеся, напоминающие червей твари утаскивали вглубь коридора Хваата. Туути бросился ему на помощь. Извергающие ужас, внушающие омерзение существа набросились на стражника. Огуст не решился стрелять по ним. Хваат орал дико, басом, потом неожиданно стих — наверное, ему сделали инъекцию, однако еще через пару секунд раздался взрыв, громовым раскатом ударивший по ушам. Он успел-таки взорвать себя.

Каков ублюдок!

Тут же покончил со своей плотью и бывший стражник.

Времени на переживания нам не оставили. Не прошло и нескольких секунд, как впереди замаячили твари, утащившие капитана «Калликуса». Они уверенно, все также разбрызгивая впереди себя безумный страх и оцепенелую покорность, ползли по проходу.

Это были черви, их было множество, каждый от двух до трех метров длиной. Ни головы, ни хвоста, только извивающиеся удлиненные тельца, членики которых были прикрыты броней.

Двигались не спеша, по всей поверхности туннеля — по потолку, округлым стенам, по полу. Переползая монорельсы, вздымали передние части. Не доходя до развилки, и начали сворачиваться в клубки и убыстрили ход.

Так, в клубках, и бросились в атаку.

На этот раз им пришлось отведать моего бластера, а не этих древних пукалок, которыми были вооружены губошлепы.

Я перевел регулятор на трассирующий световой луч и ударил по тому скоплению, которое двигалось по потолку. Одного залпа хватило, что обратить их в груду дымящегося месива, из которого миниатюрными зародышами начали выползать новые змейки, на глазах набиравшие длину и объем. Между тем Огуст открыл огонь по клубку, катившемуся по полу. Наконец разделал и этих. Тем временем я просто вымел этих тварей из коридора. Так, отстреливаясь, мы наконец добрались до закрытой створки. Я сунул шарик в щель, мы успели проскочить внутрь до того, как исчадия зверя вновь бросились в атаку.

Поселяне всем птичником устроились на берегу озера — там, где волнуемая водопадной струей, хрустальной прозрачности вода колыхаясь отражала оранжевое небо.

Зрелище было жалкое — губошлепы неподвижно сидели на корточках, в металлизированном рванье, притихшие, оглушенные безграничным раздольем, открывшимся перед ними. Курицы стыдливо прикрывали оголенные плечи, петухи, кто чем мог, старались помочь им скрыть наготу. На небо старались не смотреть, уперлись взглядами в песок, редко посматривали по сторонам. Это подрагивание лохматых перистых хохолков было единственным шевелением, которое позволили себе незваные гости во владениях повелителей. Куда они попали, хорды поняли сразу, инстинктивно — все, как один, расселись на песке спиной к блиставшим на закате постройкам на холме. Ближайший ко мне матрос с «Калликуса» сцепил руки на макушки и в таком положении замер. Пальцы у него были на редкость волосаты, и коготочки более напоминали ногти.

Как, впрочем, и у Хваата, светлая ему память.

Надо бы помянуть капитана, Героя из славных. Теперь в этом наименовании не было и следа насмешки, едкой иронии. Кровь была пролита, она требовала отмщения. Для этого мне следовало немедленно отправиться на командный пункт и попытаться взять под контроль транспортные артерии комплекса. Мысль о том, как бы вытолкнуть «Несущего груз» с причальной палубы в межзвездное пространство, не давала мне покоя. Это была бы победа и верный путь к спасению.

В тот момент, однако, губошлепов нельзя было оставлять одних. Уйти не помолившись, не рассказав сказку, не поддержав, было слишком не только для учителя, но и для обыкновенного бродяги-горца, человека и волка-оборотня. Повторное нападение змееподобных выродков, наштампованных фламатером за все те годы, что он пролежал здесь, впитавших его злобу, неудовлетворенную жажду мести, было неизбежно. Сейчас не следует без нужды тревожить поселян, гнать на подвиг, приступать к возведению линии обороны. Интересно, огляделся я, где и каким образом в этом благословленном краю можно было бы воздвигнуть оборонительный рубеж?

Вечерело… Блиставшее солнце поблекло, приобрело лимонно-желтый окрас, редкие тучки, ухватившиеся за вершины снегового хребта, отливали изумрудной свежестью. Океан разыгрался — забавляясь, накатывал на скалы волну за волной. Между тем грохот прибоя был едва слышен, резкие сильные звуки гасли в благодушной и ароматной ауре. Издали, со стороны кустарников, тонко и явственно запахло мускусом, потом потянуло запахом жареной курочки. Я невольно скосил глаза на своих соплеменников, кое-кто тоже начал потягивать ноздрями. Дырочки в их носах затрепетали.