Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)

Поспешно открываю окно, понимаю, что могу сейчас вернуться домой, и все, вероятно, будет в порядке... Или все-таки не будет? Ну, пока не попробуешь - не узнаешь. Значит надо попро...

Тьфу ты, господи!

Стоило распахнуть окно, и пейзаж разительно переменился. Обычный московский двор, цветущий каштан, длинная панельная девятиэтажка через дорогу. Оглушенный, я мотал головой, как мокрая собака. Давешнее озарение касательно обстоятельств моей прежней жизни теперь больше походило на приступ безумия, по счастию, не слишком продолжительный.

Не в силах созерцать унылую реальность, пришедшую на смену волшебному моему видению, я рухнул на диван, натянул на голову плед. И вдруг вспомнил, что уже не раз поступал таким образом. Спасался под одеялом от мук разочарования, от тоски и от собственной двойственности. От того Макса, который знал, что безымянный город в горах - часть его судьбы, а вот обычный заоконный пейзаж - не более чем назойливое наваждение. От себя самого - того себя, которому мой давешний кошмарный сон сулил перемену участи, не то прискорбную, не то чудесную - кто знает, дорогой Ватсон, кто знает...

Я вылез из-под одеяла. Сел, подтянув колени к подбородку. Задумался. Со мною творилось нечто неладное - что ж, не впервой, справимся. Я сошел с ума? Наверняка, но это не беда: безумец вполне может выжить среди нормальных людей, если научится держать себя в руках и притворяться "своим". Изменница память пошла на уступки и теперь льстиво подсказывала, что я всю жизнь только этим и занимался: притворялся "своим" среди чужаков. Судя по всему, небезуспешно: ведь не в дурдоме же я сегодня проснулся, а на собственной, приватной, временно оккупированной территории. И то хлеб.

Прежде всего, однако, мне хотелось понять, наяву, или во сне состоялась моя встреча с убиенным и тут же воскресшим двойником. Он толковал что-то об обмене судьбами: дескать, теперь мне придется залезть в его шкуру и прожить его жизнь. Ну а он великодушно займется моими делами. Хитрец, он наверняка заранее представлял себе, насколько выгоден такой обмен!

Ладно. Кусать локти будем позже. Для начала нужно... ну, хотя бы, бросить монетку. Не то чтобы я действительно полагал, будто примитивнейшее из гаданий откроет мне истину, но, пусть, по крайней мере, подскажет, как относиться к нахлынувшим воспоминаниям о городе в горах и мертвом пройдохе-двойнике? Орел - сон, решка - явь. Как скажете, так и будет, я парень покладистый. Мне бы ночь простоять, да день продержаться.

Извлекаю из кармана металлический рубль. Подбрасываю в воздух. И становлюсь свидетелем настоящего чуда: монетка падает на ребро, крутится волчком и, наконец, замирает, так и не явив моему взору ни орла, ни решки.

Я бы, пожалуй, закатил истерику, да телесная слабость тому препятствует.

Оно и к лучшему. На фига мне истерика? Мне гостя ждать надо. И молить небеса о снисходительности. Пусть гость окажется другом. Пусть он захочет мне помочь. И пусть, черт побери, он придет как можно скорее! Потому что я больше не могу сходить с ума в одиночестве. Мне срочно требуются болельщики - ну хоть один, для начала.

Глава 25

Нгектар

В тунгусо-манчжурской мифологии мир нерожденных душ. <...> Души - оми жили на ветвях деревьев. На землю они попадали в виде пушинок и хвоинок.

Небеса были милосердны: в ту же минуту затренькал дверной звонок. На пороге обнаружился невысокий худой синеглазый человек в светлом джинсовом костюме. В руках - объемистый пакет, из коего кокетливо выглядывает горлышко двухлитровой пластиковой бутылки с тоником, как и было обещано.

- Веня?..

- Ну, слава богу, вполне живой и все еще похож на человека, ухмыляется гость. - Посторонись, горе мое. Дай пройти. Я твердо намерен тебя спасать, а такие вещи на пороге не делаются.

- Спасать, - говорю, - дело хорошее. И своевременное.

Сам чуть не плачу от досады: ни-че-го-не-вспо-ми-на-ет-ся! Хоть убей, ничего. Однако даю гостю дорогу. Тот ломится на кухню, по-хозяйски распахивает холодильник, отправляет в морозильную камеру стеклянную бутылку с джином и пластиковую с тоником, ритуально содрогается при виде пустых полок. Взирает на меня с упреком:

- Ты с каких это пор без денег сидишь?

- Да нет, я, вроде, с ними сижу. Просто не лежит душа к товарно-денежному обмену, - объясняю виновато.

Чувствую себя конченым засранцем. Ей богу, словно папа в гости зашел...

Вот интересно, кстати, есть ли у меня настоящий папа? Когда-то в детстве, очевидно, был, а теперь как? Впрочем, это сейчас не самое главное... А что главное-то? Эх!