Зиновий Юрьев: Белое снадобье

– Заперта, как видите. Похоже, все-таки, что вам надо бы прислушаться к Коломбо. Жизнь или принимают такой, какая она есть, или уходят из нее. Для этого способов много. От пули до белого снадобья. Хоть шприц и не отпускает человека, но часто человек сам идет к нему в рабство, потому что жизнь не может ничего предложить ему.

– Но может быть и третий путь…

– Какой?

– Если тебе не нравится жизнь – переделай ее, – задумчиво сказал Марквуд.

– Как это – переделать жизнь? Свою, что ли?

– Нет, вообще.

– Это мы с вами переделаем жизнь?

– Почему только мы? Есть же, кроме нас, люди, которым жизнь в нашей стране не нравится…

– Не знаю… – сказал неуверенно Арт.

– Ты думаешь, я знаю? И все-таки я должен быть прав. Впрочем, в нашем положении сейчас это вопрос абстрактный.

– Почему же? – послышался голос, и Детка выехал из своего угла. – Открыть?

– Подожди, Детка, – сказал Марквуд. – Если мы и выйдем отсюда, это еще не значит, что мы выйдем из главных ворот.

– Это не проблема, – сказала вдруг машина. – Однажды научившись синтезировать голос Коломбо, я уже никогда не забуду, как это делается. Я могу сейчас же позвонить на караульный пост и, поверьте, никому из караульных и в голову не придет сомневаться в том, кто говорит.

– Значит, Арт, попробуем улизнуть?

– Я готов.

– Мне грустно расставаться с тобой, – сказал Марквуд, глядя прямо в объектив, который машина направила на него.

– Не надо грустить, – ответила машина голосом Карутти, его старого друга Карутти, который создал эту машину и который тоже хотел изменить мир, но дон Коломбо не оставил ему ни малейшего шанса…

– Ты машина, ты лишена эмоций, хотя и понимаешь их, – сказал Марквуд тихо. – Ты можешь не грустить, но я привык к тебе. К твоему обществу, к длинным ночным беседам, к твоим советам.

– Не надо грустить, потому что мы не расстаемся.

– Нет, машина, я не могу оставаться здесь.

– А я не прошу вас остаться здесь.

– Проверь свои логические блоки.

– Это ваша человеческая логика подводит вас.

– Что ты хочешь сказать?

– То, что вы не расстанетесь со мной.

– Я ничего не понимаю.

– Откройте второй шкаф справа и достаньте оттуда чемодан.

Марквуд открыл шкаф и достал небольшой чемоданчик. Сбоку виднелся конец шнура.

– А теперь включите его в сеть.

Марквуд повиновался, и тотчас же из чемодана послышался голос. Тот же голос Карутти.

– Позвольте представиться, мистер Марквуд. Машина-два. Сконструирована и построена машиной-один. Переняла все лучшие качества родительницы, отказавшись от ее веса и объема.

– Но мне все же жаль расставаться именно с тобой, – сказал Марквуд большой машине.

– Ах, люди, люди, с их примитивной логикой. У вас сын или дочь никогда не повторяют точно отца или мать. Маленькая машина – это я. Не мое дитя, а я. Точная уменьшенная копия. И поэтому мне не грустно оставаться здесь. Ведь я остаюсь и уезжаю с вами одновременно. Детка, открой им дверь.

Робот, быстро набирая скорость, двинулся к двери и легко, словно она была картонной, выбил ее.

– Караул? – сказала машина в телефон голосом Коломбо, и даже Марквуд вздрогнул – до того идентичным был голос. – Выпустите с территории машину Марквуда. Кроме него, в ней будет Арт Фрисби. Поняли? Хорошо.

Когда они подъехали к воротам, караульный отдал им честь. Шлагбаум открылся, и они выехали из Пайнхиллза.

– До утра, по крайней мере, время у нас есть, – пробормотал, усмехнувшись, Фрисби.

– До утра что-нибудь придумаем. Не может же быть, чтобы во всей нашей благословенной стране одним нам не нравились царящие в ней порядки. Не может того быть.