Зиновий Юрьев - Белое снадобье

Марквуд посмотрел на Фрисби. Вот перед ним сидит ладно скроенный человек лет тридцати с правильными, но маловыразительными чертами лица и ждет очередного дурацкого вопроса. Человек, устроенный так же, как он. Его земляк по планете. И он не понимает его, не знает его. Словно они заряжены одноименными зарядами и не могут приблизиться друг к другу. Что в голове у этого Фрисби, что за пружинка заставляет его двигаться, думать, жить? Кто он, что он, для чего он? Неужели нельзя преодолеть одноименность зарядов и приблизиться друг к другу, не испытывая взаимного отталкивания? Ах, ах, – тут же поймал он себя, – какие прекрасные слова! Земляк по планете. А он, тонко организованный Клиффорд Марквуд, пытается этого самого земляка поймать, дабы укрепить или развеять подозрение гангстера. Для чего он играет эту дурацкую роль? Только ли оттого, что в услужении Коломбо для него есть какая-то надежда? Надежда на что? На то, что он выживет? А для чего?

– Послушайте, Фрисби, – сказал Марквуд, – для чего вы живете?

Фрисби поднял глаза и посмотрел на Марквуда. Он, должно быть, ожидал улыбки, но Марквуд был серьезен.

– Не знаю, – медленно сказал он. – А вы знаете? Вы человек образованный, а у меня четыре класса за душой. Вы даже книги, наверное, читаете. Вот и объясните, для чего вы живете.

– Не знаю.

– А чего же вы меня спрашиваете?

– Мне на минуту показалось, что у вас есть цель в жизни. Что вы, в отличие от меня, знаете, для чего вы дышите и шевелитесь. Мы ведь все дергаемся, как маленькие заводные игрушки. Бегаем, чтобы было что поесть, где поесть, на что купить, с кем лечь спать. Это все не цели…

– А… Верно… Цель – это другое. У меня, если подумать, бывали цели…

«Легкое отклонение от нормы, – послышался в ухе у Марквуда голос машины, – разговор о цели имеет для Фрисби эмоциональную окраску».

– Какие же? – спросил Марквуд.

– Разные, – пожал плечами Фрисби, – в разное время разные. Бывают цели поменьше, бывают покрупнее. А бывают и такие, которые помогают жить.

«Еще раз обращаю внимание, – пискнуло в ухе у Марквуда, – разговор о целях волнует его, но он старается держать себя в руках».

– Возможно, – кивнул Марквуд Фрисби. – Даже не возможно, а безусловно. Вопрос о другом. Ну хорошо, у вас есть цель. Вы ее достигаете. Допустим. А что дальше? Вы ставите себе новую цель?

– Не знаю, – покачал головой Фрисби. – Я в философии не разбираюсь. Каждый живет как может. Один одним – другой другим. Люди себе цели не ставят. Жизнь их ставит.

– А вам какие цели ставила жизнь?

– Разные. Я вот когда был совсем еще сопливым, поставил себе целью стать сильнее одного мальчишки, который меня тиранил… – Фрисби слегка улыбнулся, словно ему было приятно вспоминать, как его тиранили. – Я устроил себе что-то вроде турника из куска трубы. Сначала я, не то чтобы подтянуться, даме висеть толком не мог, а потом пошло…

– И вы поколотили своего тирана?

– Да. Это был хороший день.

– Мне кажется, у вас должна быть сильная воля.

– Может быть, – пожал плечами Фрисби. – Не знаю.

– Но вы ведь, кажется, пристрастились к героину и все-таки сумели бросить. Так, во всяком случае, вы говорили мистеру Коломбо.

– Это правда.

– Но бросить героин чудовищно трудно. Практически невозможно. Он же включается организмом в процессы обмена. Что вас заставило бросить?

«Все датчики регистрируют эмоциональное отношение к вопросу», – предупредила машина.

– Мне повезло, – еле заметно усмехнулся Фрисби. – Я полюбил одну девушку. А она повесилась. Из-за белого снадобья, Она, выходит, тоже была волевым человеком. Обычно нарки умирают медленно. Так, что они даже сами не замечают, как окочуриваются, не говоря уже об окружающих. Может, это потому, что и жизнь-то нарка трудно назвать жизнью… Так. А она решила умереть сразу… Тогда я и надумал бросить.

– Почему? Вы были потрясены ее смертью? Я понимаю. Но все-таки как вы бросили? Наоборот, в вашем состоянии тогда естественно было бы искать успокоения в наркотиках.

– Наверное, вы это понимаете лучше. А я думаю, что мне удалось все-таки бросить из-за сильного чувства.

– Любовь к этой девушке?

– Нет, не совсем. Мне кажется, из-за любви того не сделаешь, что сделаешь из-за ненависти.

«Эта тема необыкновенно для него важна, – сообщила машина Марквуду. – Он справляется с волнением только усилием воли».

– Простите, Фрисби, я вас не совсем понимаю. Ненависть – это действительно сильная штука. Кого вы ненавидели?