Зиновий Юрьев: Человек, который читал мысли

- Вы хотите подарить мне диадему?

- Завтра в восемь часов вечера на магазин будет совершен налет. Грабители подъедут на двух машинах: на сером "плимуте" и голубом "шевроле".

- Допустим. Откуда вы это знаете?

- Видите ли, я случайно подслушал разговор.

- Так я и думал: небольшая группа гангстеров громко обсуждала детали налета где-нибудь в ресторане. Не морочьте мне голову.

- У одного из них мохнатые брови и усы щеточкой.

Капитан Фитцджеральд внимательно посмотрел на Дэвида. Мысли его теперь неслись, словно машины на супершоссе: "Что это значит? Человек с усиками похоже, что это Руффи... Откуда он знает?.. При всех обстоятельствах с Руффи лучше не связываться".

- Бросьте, Росс, - сказал капитан. - Вы просто хотите разыграть меня: "Капитану Фитцджеральду мерещатся налеты. Обязательно клюнет. Отличный будет материал". Я вас вижу насквозь.

- Даю вам честное слово, капитан. Еще раз повторяю, я не шучу.

- Ах, Росс, Росс! Вы же прекрасно знаете, что значит честное слово репортера. Вы еще молодой человек, а я уже был патрульным полицейским, когда ваш "Кларион" барахтался в мокрых пеленках.

Дэвид медленно встал. Он знал, что не нужно говорить этого, но не мог удержаться.

- Вы боитесь связываться с Руффи. Вы допускаете, что я говорю правду, но вы не хотите связываться с Руффи.

- А вы уверены, что это Руффи? - медленно спросил капитан и подумал: "Он что-то знает. Он знает, что это Руффи".

- Это не я уверен. Это вы уверены. - Дэвид уже не мог остановиться. - Это вы уверены, что с ним не стоит связываться и что у него есть связи...

Капитан медленно выпустил из легких воздух, в глазах его вспыхнул страх. Можно один раз угадать мысли, но два... Это начинало походить на какое-то наваждение.

- Убирайтесь отсюда, щенок! - заревел капитан, поднимаясь из-за стола. Оставьте свои гипнотические фокусы для вашего вонючего листка. Если вы еще раз сунетесь в полицию, пожалеете, что родились.

ГЛАВА, ПРИНОСЯЩАЯ ДЭВИДУ ПЕРВЫЕ РАЗОЧАРОВАНИЯ

- Я так волновалась, Дэви, - сказала Присилла, подставляя для поцелуя щеку. - Когда ты позвонил, я думала, что умру от беспокойства.

"Обязательно ему нужно смять прическу", - подумала она при этом, и Дэвид отпрянул, словно наткнулся на колючую проволоку.

- Скажи, Прис, ты любишь меня?

Присилла заложила руки за голову и откинула голову назад, улыбнувшись томно и снисходительно. Улыбка, согласно международному коду влюбленных, должна была означать: "Глупый, как ты можешь спрашивать об этом?"

Но теперь он уже не мог довольствоваться тем кодом, которым пользовался раньше. Код оказался двойным, и тайное его значение затмевало очевидное.

Он поднял глаза и заметил быстрый взгляд, который она бросила на свое отражение в зеркале.

Мысли, такие же быстрые, как и взгляд, торопливо прокомментировали отображение: "Надо почаще так закидывать руки... Получается очень красивая линия груди... Как на обложке "Лайфа"... Он все-таки меня любит... Не может оторвать глаз... Я его понимаю..."

Он почти хотел сейчас, тут же, вдруг потерять свой странный дар. Тогда, наверное, он женился бы на Присилле и прожил бы с нею долгую жизнь.

Но теперь Дэвид ничего не мог поделать с собой. Между ним и Присиллой внезапно возник невидимый барьер, который он не мог ни перешагнуть, ни обойти. Дэвиду казалось, что он одновременно видит перед собой цветную ретушированную фотографию и рентгеновский снимок. Боже, как только люди могут любоваться красавицами, не вспоминая о строении их скелета!.. "Впрочем, в нашем обществе, - подумал Дэвид, - все держится на утаивании информации. Кандидат в сенаторы, клянясь, что будет без устали бороться за интересы штата, ничего не говорит о своем желании сделать карьеру и разбогатеть... Проповедники, славящие Христа, ничего не говорят о желании увеличить свои доходы... Автомобильная фирма, рекламирующая свои последние модели, не сообщает покупателям, что изо всех сил старалась сделать машины не особенно долговечными..."

Присилла уверяет его, что будет отличной, любящей женой, хорошей хозяйкой и преданной матерью. Чем она отличается от журнала или газеты, уверяющей, что существует только для читателя и готова сложить свои линотипы во имя его блага? Газета хочет, чтобы ее купили, Присилла тоже.

- Присилла, обними меня, - попросил Дэвид. Он испытывал то же, что и человек, слишком долго прождавший автобус. Уже ясно, что последний автобус ушел, но человек колеблется: уйти или не уйти, жаль затраченного времени. Скажи мне еще раз, ты меня любишь?