Марина Дробкова - Неверное движение

Почему же вы задерживаете его в столь неприличном месте? Запахи рыбы, мочи, вшивой одежонки и мокрого картона. Шорох рваных целлофановых пакетов и крысиная возня.

Это все не очень приятно, окажите ему поскорей маленькую любезность.

Вилли протягивает мне кейс. Храбрец, даже не отдергивает руку, нечаянно коснувшись моей кожи.

Кажется, в прошлый раз я переборщил с таинственностью. Черные очки и отказ выходить на свет, просьба не курить при мне, переговоры возле кладбищенской ограды… Забавно было бы узнать, что он обо мне подумал.

— Там код на замке, 15-L.

Какой он смешной. Мне даже его немного жаль. Та породистая, но глупая самка не годилась ему в жены. Подобным типам нужна мягонькая пухленькая курочка с пусть и редкими, но ухоженными перышками. Которая вместе с ним заготавливала бы рождественские подарки, принимала гостей и упаковывала дань рэкетирам в пакеты из гипермаркета.

Сейчас он похож на большого ребенка, который ждет, чтобы я проверил коробочку и умилился сюрпризу.

В тени знаки на поворотных колесиках замка различаются плохо. Я достаю любимую зажигалку и щелкаю ногтем по хвостику мышонка. Набираю нужную комбинацию и приоткрываю кейс.

— О да! — восхищенно говорю я, пытаясь угадать цвет банковских резиночек, которыми перетянуты пачки. У меня в коллекции не хватает фиолетовой. — Уложено хорошо.

Чуть не забыл.

Запускаю внутрь руку и ворошу пачки, наугад вытащив одну из нижних.

— Все настоящее! — притворно обижается Вилли.

Охранник немного напрягается. Наверное, помнит, что любой широкий предмет можно использовать для прикрытия подготовки к неожиданному выстрелу.

Расслабься, парень. Ты же не забыл, что я пришел с пустыми руками?

Захлопываю кейс и приподнимаю руку в прощальном жесте. Сейчас, если душонка Вилли еще не совсем иссохла, должны последовать трогательные слова.

— Скажите… А она не очень мучилась? — с надеждой спрашивает Вилли.

— Уверяю вас, нет. Ей было хорошо.

На миг его лицо мрачнеет. Он уже не смотрит по-щенячьи мне в рот, а опускает взгляд ниже и ниже, останавливаясь в районе ширинки.

Не стоит гадать о размере, Вилли.

Лучше поищи себе менее блудливую жену, надеюсь, тебе повезет.

Я резко разворачиваюсь и ухожу. Если задержаться еще ненамного, то он придет в себя и начнёт канючить, выпытывая детали: «А что говорить полиции? А у нее шея сломана, да? Или она задушена? О, наверное, новый яд, который нельзя идентифицировать через полчаса после приема внутрь? Они точно ничего не заподозрят?».

Не стоит волноваться. Я хорошо выполняю заказы, и мой рекламодатель, вдовец твоей мачехи, может подтвердить: дело закроют быстро. Если вообще откроют.

Да, посиди с папой в баре, Вилли. А потом махните вдвоем в круиз или на старую ферму. Где-нибудь да найдете хороших женщин.

Я немного зазевался, мысленно устраивая судьбу моих клиентов, и не заметил, что выход из переулка перегородили несколько бродячих псов.

Выругавшись, быстро натянул плащ. Кейс шлепнулся в вонючую лужу глянцевым боком. Спасибо, Вилли, за кодовый замок. Хоть не придется собирать бумажки из грязи.

Застегнулся почти мгновенно. Что смотришь, рыжая тварь? Ничего не углядишь. И можешь не водить носом. Неинтересно. Иди дальше.

Плащ прикрывает меня до колен. Все закрыто. Главное, не нагибаться.

Собаки не уходят. Вожак в недоумении, остальные смотрят с любопытством.

Ненавижу.

Я осторожно приседаю, не сводя с них глаз. Нашариваю кейс.

Есть.

— Пропустите!

Собаки проходят вперед. Вожак еще раз оборачивается, пытаясь разобраться. Хитрая тварь.

Но я быстро выхожу на оживленную улицу и удаляюсь.

Со спины ты точно ничего не разберешь, животное.

Посетителей в баре не много. Кейс заброшен под стул. Кто позарится на его скучные внутренности?

Пью коктейль за коктейлем. Не берет. Ничего не берет. Еще немного, и бармен будет поглядывать на меня с подозрением. Второй час без видимых признаков опьянения.

Знал бы он, почему сегодня я выбрал именно их заведение!

Выцветшая тряпичная роза над дверью, аляповатые розы на стенах, светильники в виде этих же цветов и одинокие красные розы в высоких стеклянных вазах.

Дурацкое и пошлое украшение. Вон та наивная девица полагает, что предложение потрахаться, сделанное в подобном интерьере, свидетельствует о глубоком и вечном чувстве.

Престарелая красотка напротив, бросающая на меня томные взгляды, ощущает себя на тридцать лет моложе, сидя вся в цветах.