Ирина Булгакова - Уровень

На соседней койке лежала девушка. Ее черепная коробка была раскрыта. Четкий лабиринт серого вещества, выставленный для всеобщего обозрения, вызвал у Примы приступ паники. Вполне возможно, вон та свободная койка, на которой пестрела кровавыми пятнами простыня, предназначалась для нее.

Собратья по несчастью. Заложники своего состояния, отданные на милость не палача, а законченного маньяка-садиста. Беззащитные, низведенные до положения подопытных животных. Безвинно осужденные на муки. Ради чего? Ради какой такой высшей цели? Разве могли они предугадать, что их долгий сон разбудит зверя, притаившегося в засаде? Что больное общество, чей анамнез, без всякой надежды на выздоровление, близится к концу, давно уже жаждет заполучить в свои руки козлов отпущения. Тот материал, который в силу непонятной природы, лишен статуса живущих. Вычеркнут из общих списков, а значит не имеющий никаких прав.

Безнаказанность рождает произвол. Зачем церемониться с подопытным материалом в закрытых лабораториях, когда завтра место одного займут двое? Десять. Сотня. Общество и не догадывалось, что давно уже уподобилось змее, жрущей свой собственный хвост.

Прима шла вдоль вереницы коек, стараясь не видеть вколотых в вены игл, электродов, пиявками присосавшихся к худым телам. Глаза жгло. Она не замечала, что по щекам текут слезы. Она одна из них. И такая же беспомощная в своем желании им помочь.

— Не… надо, — жалобные слова пробились в сознание сквозь шум в ушах. Шило, приставленное к горлу заложника пробило кожу. Алая капля скатилась вниз, заползла за ворот.

— Зачем? — не удержалась Прима, глотая слезы.

— Не… понимаю, — шепнул он.

— Понимаешь.

— Медицинский эксперимент, — выдавил из себя человек. — Мы должны знать, с чем имеем дело.

— Издеваясь над людьми ради их же блага?

— Они… ничего не чувствуют.

Прима развернула человека к себе лицом и впилась взглядом в белое лицо, в мясистый нос с красноватыми прожилками.

— Откуда ты знаешь? Они — люди. Кто дал тебе…

Она не договорила. Не существовало в русском языке слов, способных пробить человека, вскрывающего черепа и грудные клетки, пропускающего по жилам электрический ток и химические растворы.

— Веди меня тем путем, где нет охраны, — сдавленно сказала она. — Если я умру, умрешь и ты.

Заложник кивнул, открывая следующую дверь.

Только жаль, — подумала она, — что я сделаю это быстро.

Прима переоценила себя. Когда спустя минут пятнадцать человек вывел ее черным ходом за ворота в маленький пустынный дворик, все, что она смогла — ударить его что было сил кулаком в лицо. Потом забросила тело в подсобку, закрыла дверь на щеколду.

На улице догорал закат. На небе пряталась среди небоскребов кроваво-красная полоса, а во дворик уже опускались сумерки.

Прима с тяжелым вдохом открыла глаза. Хотела забыться и что? Вместо этого заново пережила вчерашнее событие. Бессмысленный и беспощадный повтор.

Примостившись на лавке, подтянув длинные ноги к груди, спал Бармалей. Спал бесшумно, занавесившись от внешнего мира прядями черных волос, упавшими на лицо. Сквозь прореху на левой штанине виднелись бинты с проступившими пятнами крови.

В шахтерской коморке, с парой лавок и столиком в углу, на котором стоял пустой корпус из-под старинного телевизора было темно. В черноте коробки, запустив иглы в пластиковый корпус и местами пробив его, томилось растение, никогда не видевшее солнца.

Фонаря Прима не включала. Пусть Ариец подкалывает ее столько, сколько хочет, факт оставался фактом — она отлично видела в темноте.

Проем со сгнившей дверью знаком равенства пересекали рельсы. Там, в тишине отдыхал от бойни злополучный туннель.

Все кончилось полчаса назад, а в голове еще звучал крик "Диггер, пригнись!" и последовавший за ним взрыв. А перед глазами стояла огненная вспышка, превратившая в кровавую мясорубку десяток долгих, белесых тел.

Спасителем явился старый приятель Арийца — диггер по кличке Дикарь. Если бы не он, оказавшийся в нужном месте и в нужное время, вряд ли им удалось бы уцелеть. Насчет Бармалея она ручаться бы не стала. Возможно, парень остался бы в живых. Однако в том, что она ни за что не бросила бы Арийца, Прима не сомневалась.

Смерть откладывалась на неопределенный срок. Как пациент в очереди к знаменитому профессору, которого вежливо попросили подождать, она со злостью кивнула в ответ.

Старые приятели уединились в туннеле, оставив Приму наедине с парнем, пострадавшем от когтей урода. Под тихий разговор диггеров девушка уснула и проснулась, по-прежнему различая голоса. Только тема изменилась. Когда Прима засыпала, Дикарь объяснял Арийцу, что неизвестная сила подняла уродов с глубины и вытолкнула на верхний уровень. Сила, которой они не могли противостоять, не давала им снова забиться в щели. Теперь же Дикарь рассказывал недавний случай. И тема эта заставила Приму окончательно распрощаться со сном.