Журнал «Если» - «Если», 2009 № 06

— Мы едем в Грэфхем, — голосом, лишенным эмоций, произнесла Сара. — Гаррисон — старый человек. Может, он ничего не помнит, но у меня почему-то ощущение, что мы непременно должны поговорить с ним сегодня.

— Странно, Сара, у меня такое же чувство, — тихо сказал Алкин.

Возникла развилка, большая часть машин свернула налево, в сторону Лондона, и шоссе оказалось почти пустым, впереди выползло из туч багровое закатное солнце и сразу скрылось в сером мороке, став похожим на бледную полную луну.

— Почти все едут в Лондон, а не на запад, — улыбнулась Сара. — Вы пока подумайте, что мы станем спрашивать у Гаррисона.

Тайлеру Сара позвонила, когда они подъехали к повороту на Бакден и остановились перед светофором. Алкин старательно делал вид, что ничего не слышит, и действительно не слышал.

Гаррисон смотрел в холле телевизор. Точнее, спал. Он сидел в инвалидной коляске — сморщенный, совершенно лысый, с большими оттопыренными ушами, похожий на летучую мышь. «Если его подвесить к потолку вниз головой, сходство будет полным», — подумал Алкин и устыдился своей мысли.

Слух у старика, однако, был хорошим. Пока Сара объясняла поднявшейся им навстречу сиделке цель визита, Гаррисон открыл глаза и повернул голову, подслеповато разглядывая вошедших.

— Пустите их, Анна, — неожиданно громким, хотя и хриплым голосом потребовал он. — Проходите, молодые люди, берите стулья. Анна, отодвиньте меня, пожалуйста, от этого чертова ящика: он вопит, как тысяча чертей, мы не сможем нормально разговаривать.

«Старик говорлив», — подумал Алкин и сам отвез коляску к дальней стене. Сара пододвинула стулья.

— Я вас не знаю, — заявил Гаррисон.

— Это мисс Сара Бокштейн, — представил Сару Алкин. — Она работает в мэрии Бакдена.

— А это, — сказала Сара, — мистер Алекс Алкин.

— Иностранец, — констатировал Гаррисон. — Сейчас в Англии полно иностранцев. Даже здесь работают филиппинки и один негр из Конго. Вы откуда приехали, молодой человек?

— Из России, — коротко отозвался Алкин.

— Ах! Это еще хуже. Знал я одного русского — отвратительные воспоминания.

Алкин и Сара переглянулись.

— Да, отвратительные, — продолжал Гаррисон, все больше возбуждаясь. Он начал размахивать руками и довольно сильно ткнул Ал-кина локтем в бок. — Простите, мистер, вы, конечно, не в ответе за своего соотечественника, хотя, надо отдать ему должное, он меня еще кое-чем наградил, ха-ха, сначала чуть не убил, правда, я ему этого никогда не прощу, даже на войне со мной такого не случалось, помню, зимой сорок пятого в Антверпене…

— О, Господи… — пробормотал Алкин, отодвинув стул на безопасное расстояние.

— Мистер Гаррисон, — начала Сара, — мы хотим спросить вас…

— Знаю я, о чем вы хотите спросить, — неожиданно спокойно, будто из него вышел весь заряд бодрости, сказал Гаррисон. — Только вспоминать мне об этом неприятно, понимаете?

— О чем? — осторожно спросил Алкин.

— Об этом, — сказал Гаррисон и принялся негнущимися пальцами расстегивать верхние пуговицы теплой рубашки. Пуговицы не поддавались, старик начал сердиться и оглядываться в поисках кого-то, кого не было в комнате.

— Сейчас, мистер Гаррисон, минуту, — к ним уже спешила маленькая смуглая женщина в униформе, филиппинка, иностранка, но старик с удовольствием позволил расстегнуть пуговицы и откинуть ворот так, что стал виден рубец чуть ниже левого соска.

— Вы об этом хотели узнать, верно? — сказал Гаррисон, почесав рубец пальцем.

— Как вы догадались? — спросил Алкин.

— Догадался? — презрительно проговорил старик. — Зачем мне догадываться? Я знаю.

— Вы говорите о Хэмлине?

— Это вы говорите о Хэмлине.

— Мы ни разу не произнесли это имя.

— Да? Значит, кто-то из вас о нем подумал. И не спорьте.

— Мы не спорим, — в голосе Алкина прозвучал тихий восторг.

Сара сказала непонимающе:

— Вы… умеете читать мысли?

— Ах, — Гаррисон сложил руки на тощей груди и закрыл глаза. — Какие мысли? Вы называете это мыслями? Вот у него были мысли, да. Только человек он был плохой. Плохой…

— Мистер Гаррисон, — тихо сказала Сара и дотронулась до его плеча. Старик вздрогнул, открыл глаза и сказал, будто и не прерывал начатого предложения:

— Плохой он был человек, вот что я вам скажу. Напрасно вы о нем спрашиваете. Из-за него вся моя жизнь… Эх…

— Вы его хорошо помните? — спросил Алкин.

Гаррисон почесал место, где под рубашкой находился шрам.