Журнал «Если» - «Если», 2005 № 06

Действие происходит в перенаселенном мире ближайшего будущего (примерно 2010 год): контроль над рождаемостью и генетическими болезнями, затяжная война на Тихом океане, волны наркомании и массовых убийств в развитых странах, тотальная промывка мозгов с помощью рекламы, покушения с топором в руках на сверхчеловеческий искусственный интеллект. Всему этому придуман особый язык, почти жаргон, который преподносится читателю в якобы естественных формах его употребления (этот прием позднее был развит до совершенства киберпанками).

За время, прошедшее с момента издания романа, его заглавная метафора стала общеупотребительной. Если собрать всех людей плечом к плечу, их можно выстроить на небольшой территории острова Занзибар. Разумеется, они не будут спокойно стоять на месте, а начнут грызть соседей и отвоевывать территорию, как это заложено в генотипе млекопитающих. Вдобавок население растет, в ближайшем будущем места на острове всем не хватит. Социальное давление грозит выбить из котла все заглушки — поэтому в обществе, «перегретом» высокими технологиями, требуются особые социальные технологии для управления людьми (обратите внимание: фокус научности в фантастике окончательно сместился к социальным дисциплинам). В финале есть интересный образ: народность шинку в республике Бениния не знает войн, поскольку обладает генетической способностью вырабатывать «умиротворяющие» феромоны. Судя по этому образу, автор не видит альтернативы технологиям управления, основанным на тотальном подчинении субъекта.

Некоторые идеологические детали требуют отдельного разбора. Традиционный «роман-монтаж» критикует буржуазное общество. С помощью оригинальных приемов в нем отражается ущербный код современной истории: превосходство человеческих масс над личностью, замена человека социальной функцией. Книга Браннера в этом отношении более проста, в ней основной акцент делается на неконтролируемом разрастании хаоса в мире ближайшего будущего. Человек оказался способен слишком многое придумать и реализовать, но удержать все это под контролем не может, поскольку разумность его поведения ограничена естественными пределами.

В модернистской литературе 20-х прием монтажа использовался для выявления нового образа эпохи — индустриального Молоха, порабощающего людей в корпоративно-фашистском государстве. Таким было новое содержание, «подсмотренное» писателями за ворохом словесного мусора новостей. У Браннера речь идет не столько о новом содержании эпохи, сколько о гиперболизированном выражении уже существующих в обществе страхов и ожиданий. Формалистические приемы фантаст использует не для того, чтобы вытащить новое содержание на свет, а чтобы усилить впечатление от образов и перспектив, сформированных традиционными средствами.

Интерпретировать этот роман едва ли не более интересно, чем его читать. При внимательном изучении, кстати, бросаются в глаза некоторые «родимые пятна» фантастического жанра, с которыми не справился модернистский скипидар. Присущая НФ фабульность ясно присутствует в основных историях, формалистические приемы лишь слегка ее размывают, но не вытесняют. Фрагменты текстов, с помощью которых формируется разносторонний образ конвульсирующего общества, зачастую плохо продуманы, выглядят бессодержательно и вяло. Социологические и философские концепции (весь груз футурологических проблем автор взваливает на плечи социолога Чада Муллигана, структура личности которого не позволяет этот груз удержать) недостаточно проработаны, их изложение выглядит убедительным лишь в риторическом, но не в содержательном отношении.

Роман Браннера представляет собой замечательную попытку, одну из самых амбициозных и проработанных, прыгнуть выше головы, оставаясь в рамках фантастического жанра. Возможно, автор дальше других продвинулся на этом пути, но для истории литературы сама эта попытка оказалась гораздо важнее, чем достигнутый результат…

Впрочем, несмотря на «провисающие» моменты, браннеровский «Занзибар» — одна из самых значительных переводных книг. Вместе с ней к нам пришел дух «Новой волны».

Сергей НЕКРАСОВ

Продолжаем разговор писателей о литературном деле, состоянии фантастики и творчестве молодых авторов, начатый в апрельском номере «Если» выступлениями фантастов.