Журнал «Если» - «Если», 2006 № 11

— Все любят автоматы, — повторяет она, проводя ладонью по его руке. Дэнни никогда не привлекали женщины-амазонки, но в данном случае он согласился бы сделать исключение, если бы уже не считал себя обрученным. Верность для Дэнни очень важна.

Кстати, об автоматах: целых два, стоящих рядом, громко выкашливают свое драгоценное содержимое. Звонки. Свистки. Сирены. И световое шоу на хрустальном потолке, глядя на которое, обзавидовалась бы рок-группа средней руки. Накатываются волнами аплодисменты и поздравления — это набегают зеваки, которым не терпится хотя бы прикоснуться к двум счастливчикам. Радости такого накала человечество не знало с тех пор, как на израильтян посыпалась манна небесная.

Дэнни же стоит на месте. Потому что не знает, куда подевалась девица-баскетболистка или его женщина в белом платье. Но тут он замечает белое платье всего метрах в десяти слева и испускает радостный вопль вместе с остальными придурками.

Через несколько секунд он уже рядом с ней, сразу берется за дело и спрашивает, не согласится ли она сходить с ним на ланч или, может быть, выпить чего-нибудь позднее. «Ну, знаете… чтобы мы смогли, как говорится, получше узнать друг друга». И вдруг, моргнув, он видит, что вместо нее материализовалось некое простодушное создание, этакий потерявшийся котеночек, в джинсах и маечке с синей блестящей надписью БРИТНИ на скромной девичьей груди.

Она игриво дергает его за рукав.

— Автоматы такая прелесть, — воркующе произносит она. Господи, какая она милочка.

Дэнни не Доктор Джи, но у него хватает ума сообразить, что крыша у него явно поехала. Так вот, значит, как происходит нервный срыв. Голова раскалывается так, словно незнакомка шарахнула по ней молотком. Ему это ощущение тоже известно: как-то раз в выходные в Вашингтоне ему треснули молотком по голове. И ограбили всего в половине квартала от отеля «Джорджтаун». Сволочи, забрали все, что у него было (то есть почти ничего).

Следовало бы сделать перерыв, усесться где-нибудь в уголке бара, но если втюхивание постельных принадлежностей в течение одиннадцати лет из сорока прожитых чему-то его и научило, так это тому, что настойчивость всегда окупается. В его случае, конечно же, не окупилась. И обернулась зря потраченными годами.

Он продолжает гонку, а незнакомка все так же испаряется после первой его реплики, подбрасывая вместо себя целую серию симпатичных пустышек. Блондинки. Брюнетки. Шатенки. Рыжие со светлыми прядями, блондинки с рыжими прядями. И все эти кареглазые женщины упорно прикасались к нему, поглаживали, сжимали и похлопывали его руку и со все возрастающей настойчивостью расхваливали достоинства игровых автоматов. Черт побери, почему бы тебе не сыграть в конце концов на этих проклятых автоматах и не свалить домой? Но хотя такое внимание выгодно контрастировало с той жизнью, какую он знал до сих пор, Дэнни до такой степени устал и вымотался, что чувствовал себя куском вырезки, отбитой на бифштексы.

Особенно досаждали ноги. Идиотские новые ботинки. С каких это пор он стал носить ботинки?

С самого завтрака у него во рту не было ни крошки. И хотя ему очень хотелось продолжить погоню до победного конца, силы его покидали. Он не переводил дыхания практически с того момента, как выполз из-под кровати Гейл, и теперь Дэнни понял, что пора завязывать. Ему никогда не везло в любви. И нет смысла тешить себя иллюзией, что полоса невезения закончится в Вегасе.

И Дэнни покорно побрел к выходу.

Он заметил ее еще раз, теперь уже возле карточного стола — с янтарным напитком в руке и соломинкой между губами. Она смотрела прямо на него, и на мгновение в нем снова вспыхнула надежда, однако выражение ее лица четко показывало: она настороже. Он кивнул, соглашаясь, пожал плечами и направился прочь. Возможно, то было самое тяжелое решение в его жизни, но и немного возбуждающее. Вы только представьте, Дэнни Флетт изображает Богарта!

Он постоял возле автомата со ставкой в один доллар, побренчал мелочью в кармане и направился через улицу в закусочную, где предлагался шведский стол всего за 9 долларов 99 центов.

Дэнни атаковал подогреваемые столы так, словно это был последний в его жизни ужин.

Выйдя из лифта, он сворачивает за угол и внезапно останавливается посреди коридора.

— Вы меня преследовали, — заявляет она. — Я могла бы вызвать полицию.

Неужели избыток десерта может вызвать галлюцинации? И неужели она действительно ждет его, остужая натруженные за день пятки возле двери его номера? Впечатляющие пятки, надо отметить. На высоких шпильках, подумать только!