Николай Симонов - Солнцеворот

Река Припять течет!

Мимо Красных Камней

Мимо топких болот

На север мой плот плывет.

Там, за гранью

Темных метельных небес,

За девять суток пути

Долетает прибоя шум.

Слышен грохот морских валов.

Покоя нет

Душа поет.

И в Млечный путь

За собой зовет".

Нара жестом отдала Саре приказание, дескать, танцуй. Но Сара и без этого была готова пуститься в пляс. Она быстро вскочила, сбросила с себя комбинезон и осталась в одних золотых браслетах, которые у нее были у нее не только на руках, но и на ногах. Она вихрем пронеслась вокруг костра, прыгая так высоко, что у Павлова невольно вырвался вздох восхищения.

— Что она исполняет, не знаешь? — спросил Павлов Медвяную Росу.

— Это Танец Антилопы, — ответила она и добавила: А девочка хорошенькая, только, мне кажется, слишком худа, да и титьки еще не выросли.

— Сам вижу, — сердито подумал про себя Павлов, а вслух спросил: А ты так умеешь?

— Так, конечно, уже не умею, старовата ноги выше головы задирать, но для тебя я обязательно станцую, только мне надо немного подготовиться, — с этими словами Медвяная Роса встала и отошла к типи.

Нара, Березка и Урсула прекратили пение, и запыхавшаяся Сара подбежала к Павлову сзади и обняла его за шею. От нее исходил терпкий запах пота и корицы.

— Она хочет, чтобы ты ее похвалил, — заметила Урсула, которая была наслышана о нравах и обычаях черных аратов. Да и Танец Антилопы ей тоже понравился.

— И что я должен для этого сделать? — спросил Павлов.

— Посади ее к себе на колени ненадолго и поцелуй в плечико. Таким образом, ты дашь ей понять, что относишься к ней с родительской нежностью, — посоветовала Урсула.

Павлов так и сделал, что привело Сару в состояние неописуемого восторга. Ведь это означало, что в семье орландов, в которую она попала, к ней будут относиться, как к родной дочери. Она хотела что-то сказать по этому поводу и даже открыла рот, но Павлов велел ей одеться и занять свое место.

…Гулко ударил, заныл и загудел бубен, и на поляне возникла фигура обнаженной женщины, столь гармонично сложенной, что Павлов от неожиданности даже привстал.

— Огня, огня, больше огня! — закричала Урсула и, подавая пример, бросила в костер охапку хвороста.

Во все стороны полетели искры, взвилось пламя, и они увидели, как Медвяная Роса исполняет известный с незапамятных времен всем здешним племенам Танец Богов. Плавно раскачивая бедрами, Медвяная Роса подошла к ним поближе и бросила бубен Наре. Подхватив бубен на лету, Нара ударила в него еще громче и Медвяная Роса перешла на такие сложные па, какие под силу разве что профессиональной балерине. Быстрые и точные движения ее ног напоминали трепещущие крылья колибри, а удлиненные линии рук, похожие на извивающееся передвижения змеи, придавали еще больше великолепия этому представлению.

— Вот те и дети природы! — подумал Павлов, пораженный в сердце мастерством исполнения доселе не виданного им танца, и загрустил, вспомнив Большой Театр и безбрежные огни ночной Москвы.

Когда запыхавшаяся и обливающаяся потом Медвяная Роса подбежала к Павлову сзади и обхватила его за шею, Урсула демонстративно отвернулась, и Павлов понял, что сажать прекрасную дакотку на колени, наверное, будет неуместно. Тогда он встал и крепко поцеловал Медвяную Росу в губы. А та в ответ прижалась к нему еще ближе, — так, что ему показалось, будто он слышит, как бьется ее сердце.

— Спасибо! Только оденься поскорее, а то комары закусают, — шепнул он ей на ухо.

Медвяная Роса улыбнулась и понимающе кивнула головой.

— Так, — сказала Нара, — вы, белохвостые, оставайтесь-ка пока у костра и разбирайтесь между собой. А мы немного вздремнем. И, кстати, мое дежурство начинается с утренней зари, а Урсула воспользуется спальным мешком Медвяной Росы и поспит до тех пор, пока вам болтать не надоест. Согласны?

— И Сара пусть ложится спать. Нечего ей у взрослых под ногами путаться! — добавила Урсула и выразительными жестами показала юной аратке, что от нее требуется.

………………………………………………………………………………………………………

И долго-долго, до самой утренней зари рассказывала Павлову Медвяная Роса о своем племени, о нелегкой жизни в плену и несчастливом замужестве, о недавней смерти своего единственного ребенка (дочери), поражая его своим природным умом, наблюдательностью, кротостью и добротой. Но она не знала, сколько на самом деле ей лет: может двадцать, а может больше, но точно не семнадцать. Она призналась, что решилась на побег не только потому, что хотела предупредить близких ей по крови орландов о коварных замыслах кайяпо, но и по другой причине. Три ночи подряд она видела во сне прекрасного юношу верхом на Белом Потидае — пресноводном дельфине, которого дакоты почитали как божество рек и источников. И этот юноша будто велел ей следовать на Красные Камни, чтобы обрести там свое счастье и вечный покой.