Николай Симонов - Солнцеворот

Галера пришла к мысу Принцессы Грез, когда солнце коснулось линии горизонта и начало смеркаться. На причале собралась большая толпа. Павлова, то есть Тезей-хана, многочисленная прислуга летнего дворца очень любила. Он знал по имени всех поваров, официантов, прачек, истопников, садовников, конюхов, библиотекарей и т. д. Почти все они были рабами, но никакой жестокости и несправедливости по отношению к ним он сам не допускал и приказчикам своим не позволял. Он отменил для прислуги телесные наказания, обеспечил полноценным трехразовым питанием и даже ввел регулярный врачебный осмотр.

После того, как он, его гости и сопровождавшие его военные (адъютанты и денщики) сошли на берег, "Клементина" отправилась на якорную стоянку в близлежащую бухту. Там же находилось небольшое рыбацкое поселение под названием Слюдянка, где у многих гребцов и матросов были семьи. К услугам прочих были распахнуты двери таверны с гостиничными номерами и, доставленным заблаговременно, контингентом девушек легкого поведения из борделей Альхона и Сиракуз.

После легкого ужина, состоявшегося на открытой веранде с видом на море, гости разошлись по своим покоям. Павлов остался один. Слуги зажгли лампы освещения, которые он сконструировал сам, используя в качестве горючего материала обыкновенный этиловый спирт. Спирт, о чем можно было бы и не упоминать, изготавливался посредством высокопроизводительного самогонного аппарата, сделанного из меди и бронзы. Не мог Павлов, понимаете ли, оставлять без употребления свои обширные научные и технические знания.

Появился Казимир-хан — главный приказчик (мажордом) и сделал доклад, в котором отметил все, более или менее значительные события, которые произошли за время, прошедшее с момента последнего посещения их высочеством Тезей-ханом его летней резиденции. Затем с содокладами выступили главный эконом (бухгалтер) и главный евнух (надзиратель гарема).

Главный эконом, как всегда, жаловался на нехватку денег, ссылаясь на этот раз на страшную дороговизну, которую спровоцировала начавшаяся война с парсами. Павлов ему поверил и принял доклад без замечаний. Главный евнух похвастался приобретением на невольничьем базаре в Сиракузах за сходную цену трех новеньких наложниц, одна из которых — черненькая — танцует так, что дух захватывает. Когда он это сказал, Павлов почувствовал, что у него кольнуло сердце. Он сразу вспомнил про Сару Гудвин и заволновался.

— Можно ли на них взглянуть сегодня, сейчас? — спросил он евнуха, облизывая пересохшие от волнения губы.

— Где изволите их попробовать: в бане, которую я немедленно прикажу затопить, или в большой спальной гарема, которую я прикажу осветить? — подобострастно, похотливо улыбаясь, просил уточнить евнух.

Павлов не был любителем гаремов и прочих атрибутов праздной жизни знатного вельможи. Между тем, это был неплохой бизнес. Юная рабыня, обученная искусству любви, музыке и танцам, стоила в несколько раз дороже первоначальной покупной цены. Ему же, зачастую, красавиц-рабынь просто дарили в знак уважения или для того, чтобы добиться его расположения. В результате он стал обладателем редкой этнографической коллекции из тридцати пяти юных дев в возрасте от 14 до 20 лет, принадлежавших различным расам, племенам и народам. С ними он, конечно, иногда шалил, но очень выборочно, чтобы случайно не подцепить какую-нибудь экзотическую болезнь.

— Подготовь мне только одну черненькую и через час доставь ее в мои покои в северном флигеле, — сказал Павлов и встал, давая понять, что разговор окончен.

Выходя с веранды в сопровождении слуги, который нес перед ним зажженный факел, Павлов столкнулся с женщиной, лицо которой было закрыто темным покрывалом. Павлов ее сразу узнал, и ему стало не по себе. Это была Марго — воспитательница детей Роксаны, которую слуги называли Большой Няней. Обычно по приезду в летний дворец он всегда вызывал ее, чтобы справиться о здоровье детей и их поведении. Детей у Тезей-хана было двое: 4-х летняя дочь Мелисса и 2-х летний сын Арон. Павлов принес Марго извинения за то, что не успел ее выслушать, предложил сделать это утром за завтраком, на который он попросил привести детей, чтобы показать их своим гостям. Женщина откинула покрывало. По ее морщинистым щекам бежали слезы.

— Это правда? Роксана умерла? — спросила она и горько всхлипнула.

— Роксана умерла. Она покончила с собой, узнав о том, что ее отец нарушил клятву, данную им джурджени, — голос Павлова стал суровым и властным.