Николай Симонов - Солнцеворот

— Мне по любому придется посылать к Лопарскому водопаду разведчиков, чтобы они осмотрели место стоянки хунхузов, — возразила Старая Дося и предложила усилить разведгруппу опытными охотниками из старших родов.

— Хорошо. Пусть проведут расследование, но при этом сохраняют предельную осторожность. Пришельцы могут быть многочисленны, организованны и хорошо вооружены, — предположил Гонорий и обратился к Толемей-хану с вопросом о принципах действия "шайтан агни кирдык".

— Ничего не могу сказать по существу, поскольку никак не соображу, как за очень малое время можно создать очень высокое давление горячего воздуха в сей металлической трубе, — признался Толемей-хан и развел руками.

Гита перевела его слова, как могла. Гонорий ничего не понял, однако поблагодарил Толемей-хана за арбалет, и обещал в самое ближайшее время доставить для него и его слуг одежду, обувь и продовольствие, а затем отдал своим людям приказ к отплытию.

Проводив Верховного вождя, Агата, Гита и Дося отправились в летний военный лагерь, по дороге обсуждая свидетельские показания Урхана. Что-то в его рассказе их не удовлетворяло. Сойдясь во мнении, что Урхан от них что-то скрывает, они решили вернуться назад, чтобы задать почтенному купцу еще несколько вопросов.

Они застали Урхана за обустройством жилища — конусообразного шалаша из ивовых веток и другого подручного материала. Его сыновья Чикохан и Меликхан весело резвились в воде в компании с молодыми людьми и девушками, среди которых Агата к большому неудовольствию заметила двух старших учениц.

— Ася и Дина! На берег, марш! — приказала Агата ученицам, которые немедленно выполнили ее приказ, выбрались на берег и вытянулись перед ней по стойке смирно.

Агата подобрала хворостину, отпотчевала ею девиц по мягкому месту, что ниже поясницы, а потом велела надеть доспехи и занять место на боевом посту, который они самовольно покинули. Пост этот находился возле ее ладьи, которую Агата оставила возле Верблюжьей горы, намереваясь на следующий день при попутном ветре отправиться вверх по Припяти на переговоры со старейшинами племени москитов.

Ася и Дина, не пикнув, перенесли заслуженное наказание и облачились в свои доспехи, в которых им, конечно, было очень жарко, но устав караульной службы не предусматривал на этот счет никаких послаблений.

Вежливо извинившись перед Урханом за то, что они отвлекают его от важного дела, Агата попросила его еще раз рассказать о стычке с пришельцами. Сколько их было? Как они выглядели? Во что они были одеты? Какие при них находились необычные вещи или предметы? И тут Урхан сообщил им то, чего они меньше всего ожидала услышать. Оказывается, Дашюта — не пленница хунхузов, а одна из пришельцев, которую Тибул-хан и Урсула-воительница из жалости и сострадания решили выдать за обыкновенного человека.

— Пощадите ее! Она не причинит вам зла, я в этом уверен! — робко попросил Урхан.

— Ничего не могу обещать, но постараюсь во всем разобраться! — заявила Агата и, прощаясь, поблагодарила Урхана за очень ценные дополнительные сведения.

Прибыв в летний военный лагерь, Агата немедленно вызвала на командный пункт Урсулу и устроила ей разнос за то, что она привела с собой в расположение отряда постороннего человека, который к тому же, возможно, и не человек вовсе, а шайтан. Урсула, побледнев, решительно выразила свой протест. Дашюта, — сказала она, — умна, скромна, доверчива и чистоплотна, но совершенно беспомощна, как ребенок.

— А что, если она — посланец древних боги орландов, дакотов и иллинойцев, которые, как утверждают старики — те же пришельцы, но только добрые? — задала она Агате вопрос, который поставил ее в тупик.

— А она понимает наш язык? — поинтересовалась Агата.

— Понимает, но выражается очень чудно, будто старинную легенду пересказывает, — призналась Урсула.

После ужина Агата снова вызвала к себе Урсулу, и они вдвоем отправились проведать раненого героя и пообщаться с Дашютой, которую Агата была склонна считать пленницей отряда воинов со всеми вытекающими из этого статуса последствиями — вплоть до продажи на невольничьем рынке. Судя по бодрому виду своего адъютанта, Агата нашла состояние его здоровья вполне удовлетворительным и предложила Кларе и Соломке отвести его к бобровой плотине и хорошенько там его помыть с мыльным корнем, но, разумеется, со всей предосторожностью, чтобы не намочить повязку. Павлов хотел было возразить, и даже открыл рот, но Урсула показала ему кулак и он, вздохнув, опершись на Соломку, отправился к водоему.